Своенравная вдова
Шрифт:
— На вас я обращаю внимание, можете мне поверить.
Джулиана кашлянула и отвела взгляд. У Мартина создалось впечатление, что она ищет способ сменить тему.
— Ну, едва ли было бы уместно спускаться в ледник в бальном платье, не правда ли?
— Полагаю, что неуместно. А почему вы не послали за льдом дворецкого?
— Потому что, как только мне в голову пришла эта идея, я тут же воплотила ее в действие. Отдавать приказы слугам — это так долго, вы не находите? За то время, что заняло бы у меня вызвать Сегсбери и проинструктировать его, я бы уже вернулась
Мартин вздохнул:
— Не думаю, что кому-то из нас принесет пользу, если мы снова начнем это обсуждать.
Джулиана судорожно вздохнула:
— Полагаю, что нет. Сколько мы уже здесь сидим, как вы думаете?
— Часа полтора, наверное. Ночь еще только начинается.
Он чувствовал, как быстро дышит Джулиана. Он протянул руку и на ощупь нашел ее пальцы. После секундной паузы она вцепилась в его руку.
— Вы боитесь темноты? — Он постарался говорить как можно мягче.
— Нет. Не совсем. — Голос Джулианы изменился. Отточенность и привычная властность — все это ушло из ее тона. А на их место пришли неуверенность и ранимость. — Да, темноту я не люблю, но вот чего я действительно боюсь — так это летучих мышей. Не хочу показаться нервной барышней, но я не в восторге от мысли, что они полетят мне в лицо в полной темноте.
Мартин засмеялся и сжал ей руку.
— Мне это кажется совершенно разумным. Держу пари, что вы никогда не были нервной барышней, Джулиана.
— Думаю, что не была. В детстве отец не поощрял подобного поведения, а потом это уже было непозволительной роскошью.
Мартин резко шевельнулся. Невольно он еще сильнее прижался к Джулиане. На мгновение он ощутил рукой податливую мягкость ее груди и подскочил как ошпаренный.
— Вы себя хорошо чувствуете, мистер Давенкорт? — В голосе Джулианы слышался только вежливый интерес.
Мартин стиснул зубы.
— Я… Да, очень хорошо, спасибо.
— Вы боитесь темноты?
— Нет. Конечно нет.
— Здесь нечего стыдиться. У всех есть свои слабости, знаете ли.
Мартин знал это. И еще он точно знал, в чем сейчас состоит его слабость — она сидит у него под боком.
— Вам холодно? — продолжила Джулиана, в ее голосе слышалось участие. — Ледник не предназначен поддерживать высокую температуру.
— Мне не холодно, спасибо за заботу, леди Джулиана. А вам? Я могу дать свой сюртук, если нужно.
Едва произнеся эти слова, Мартин сообразил, что если он начнет раздеваться, то может не остановиться на сюртуке, а потом, возможно, примется за одежду и Джулианы…
— Мне вполне тепло в данный момент, и я не намерена лишать вас сюртука, — безапелляционно заявила Джулиана. — У меня есть шаль, и она очень теплая. — Она засмеялась. — Как вежливо мы сегодня разговариваем, мистер Давенкорт! Это только доказывает, что мы можем, если захотим.
— Даже если так, — сказал Мартин, — нам стоит беречь тепло на случай, если температура еще упадет. Вы не станете возражать, если я обниму вас за плечи, леди Джулиана?
Снова наступила пауза.
— Полагаю,
Она отодвинулась, чтобы Мартин мог вытащить руку, оказавшуюся между их телами, как в ловушке. Он обнял Джулиану за плечи, и через мгновение она прижалась к нему, положила голову на плечо.
— Мне очень уютно, — сказала она и зевнула. — Благодарю вас, мистер Давенкорт.
Несколько минут они молчали, хотя для Мартина это молчание не было спокойным.
— Жаль, что у вас нет компаньонки, — произнес он. — Она могла бы поднять тревогу из-за вашего исчезновения.
Джулиана приподняла голову.
— А я совсем об этом не жалею, — немного сонно отозвалась она. — Целыми днями терпеть компанию какой-нибудь надоедливой бедной родственницы, и все ради того, чтобы меня начали искать, если я вдруг куда-то исчезну!
Мартин засмеялся:
— Если вы так ставите вопрос, то я, пожалуй, вас понимаю.
— У вас полный дом родственников. Вы никогда не находили, что их иногда слишком много?
Мартин поколебался.
— Пожалуй, что нет. Я люблю компанию.
— А еще вы мужчина. В этом отношении у вас много больше свободы поступать, как вам нравится.
Он кашлянул.
— Джулиана, я хочу извиниться за то, что просил вас держаться подальше от Китти и Клары. Я понимаю, что это прозвучало высокомерно. Мне очень жаль.
— Вы были невероятно высокомерны, — после паузы произнесла Джулиана. — Полагаю, что, поскольку у меня сейчас гостит тетя Беатрис, Китти и Кларе уже должно быть позволительно наносить мне визиты.
— Мои слова не имеют никакого отношения к леди Беатрис. — Мартин замолчал, чувствуя, что в его голосе звучит гнев. — По крайней мере, в этом смысле.
— Конечно имеют! Вы бы никогда не разрешили им ко мне заходить, если бы я жила одна. Я же знаю, вы считаете, что мой дом прямо-таки заразен плохой репутацией! Сейчас же в нем живет тетя Беатрис, и она может принимать самых респектабельных посетителей в любое время, — раздраженно сказала Джулиана. — Она чуть не сделала меня саму опять респектабельной! Это так раздражает.
Мартин улыбнулся.
— Леди Джулиана, это не имеет никакого отношения к леди Беатрис; просто я очень сглупил. Вы были добры к Китти и Кларе — и к Брендону, безусловно, тоже, — и уже одного этого должно было хватить, чтобы принять вас с распростертыми объятиями. К сожалению, я повел себя как высокомерный дурак и оказался не готов бросить вызов условностям. За что и прошу прощения.
Он ощутил, как Джулиана поерзала.
— Ваши извинения приняты, сэр. Но только в том случае, если вы пообещаете мне перестать сыпать извинениями. Это так утомительно.
Мартин сжал ее руку:
— Прошу, не смейтесь надо мной. Пожалуйста, поверьте, я прошу у вас прощения, потому что понимаю — я отнесся к вам слишком предвзято. Причина только в этом, а не в леди Беатрис, вашей внезапной респектабельности или еще чем-то ином.
Он увидел, как в глазах Джулианы играют лунные блики. Глаза казались темными и широко раскрытыми.