Сввпсу-"Ю". Часть 2
Шрифт:
Заслуженные офицеры пребывали в совершеннейшем нокауте. Как так? Была страна и - нет... Впрочем, кто-то приспособился довольно быстро. Примерно в октябре - ноябре 1991 года, стали попадаться на глаза офицеры, быстро сменившие кокарды и пуговицы со звездами на то же самое, но уже с трезубцами. Из вышестоящего командования им никто ничего не говорил и за нарушение формы одежды замечаний не делал. Исключение составляли шутки и язвительные замечания сослуживцев. Значит - будущее предчувствовали правильно. И карьеру необходимо строить уже в этом направлении.
Кто-то не принял происшедших перемен и написал рапорт на увольнение из рядов Вооруженных,
И понеслось... массово стали писать рапорта на отчисление выходцы из бывших союзных республик. На выход потянулись россияне, белорусы, многие выходцы из Молдавии, Узбекистана, Казахстана - "Ну а что мне здесь делать? Я здесь служить не хочу, мой дом - там..." Некоторые переводились в свои местные училища, некоторые и вовсе заканчивали военную карьеру. Многие армейцы так же решили не связывать свою дальнейшую жизнь с военной службой, а податься на более легкие, как представлялось в то время, вольные хлеба. Кого-то прельстила романтика зарождающегося организованного криминала. Кто-то в ближайшие годы заплатил за это своей свободой, да и жизнью.
Батальоны стремительно таяли. Как ни крути, падала и дисциплина. Хотя, как мне кажется, эта проблема и вовсе отошла в то время на второй план. На первый план вышла задача хотя бы как-то попытаться организоваться снова. И снова хотя бы стать похожими на военное Училище. В конце концов, организм, пользуясь огромным запасом прочности, понемногу начал собирать себя сам, после осознания необратимости произошедших перемен. В подразделениях, из первоначальных ста двадцати - ста тридцати, оставалось по шестьдесят - семьдесят, а то и меньше, человек. В конце концов, дело дошло до того, что личный состав, заступая в "большой наряд", заступал всем батальоном.
Как? Спросите Вы. Да очень просто - караулы выставляла рота, у которой это был наряд по графику. Столовая и вся остальная "мелочевка", распределялись между остальными двумя ротами по очереди. Вполне в порядке вещей было сегодня смениться с караула, а завтра - уже заступать на КПП, или в Управление. Иногда "фартило" особенно - когда в нагрузку ко всему, еще нужно было отправлять людей и в гарнизонный патруль. Тогда могли вообще выдернуть "методом тыка" из любой роты того, кто не успел скрыться с глаз долой. Иногда это создавало конфликтные и курьезные ситуации ситуации, но вопросы все равно хоть и криво, но - решались.
Однажды вообще, для заступления в гарнизонный патруль, человека буквально "сняли с очка". Ни в чем не повинный курсант, чудом избежавший заступления в наряд, сидел и отдыхал с сигареткой в зубах, в ротном санузле. Внезапно на пороге данного места отдыха появляется командир двадцать второй роты и, увидев сидящего в позе орла военнослужащего, кричит, тыкая в него пальцем - "Вот Вы пойдете в гарнизонный патруль!" От такого известия, к тому же, преподнесенного в экстремальной форме, у нашего бедолаги, вывалилось сразу и все, что было накоплено за довольно продолжительный период времени.
Командир двадцать второй был мужиком достаточно настырным и не отставал. "Как Ваша фамилия?" - кричал он, нависая над сидящим
Майор видимо понял, что слегка придурковато выглядит, да и пахнет здесь далеко не цветами, что-то буркнув себе под нос, вышел в коридор, на более свежий воздух, где и дождался нашего героя, которого, несмотря на полнейшее нежелание последнего, отправил в гарнизонную комендатуру на развод суточного наряда, пользуясь правами старшего по воинскому званию.
Говоря простым языком, в плане службы, в нашем батальоне была полная задница. Не лучше была ситуация и в четвертом батальоне. Там ситуация осложнялась еще и оттоком офицерского состава. В двадцать первой роте например, в конце концов, из офицерского состава остался один лишь командир роты - майор Осипов. И ничего, как-то управлялся. Здорово помогали сержанты. Получалось так, что личный состав практически не вылезал из нарядов, что не могло рано или поздно сказаться на качестве учебы. На нее просто не оставалось времени. Да и что греха таить - желания иногда тоже.
В итоге, командование приняло решение объединить четвертый и пятый батальоны курсантов в один, пятый. Тем более, что командир четвертого батальона, старый "колхозник - комбат" Осипенко, устав от суровой службы, надумал увольняться в запас. Наш перспективный комбат Владимир Трофимович Коровянко стал Заместителем Начальника Училища, сменив на этом посту полковника Юрия Алексеевича Мошкина, а новым комбатом стал его замполит - подполковник Владимир Александрович Илюхин, новым же замполитом был назначен из четвертого батальона, его двойной тезка майор Згонников.
Девятнадцатая и двадцатая роты расформировывались и распределялись по четырем другим оставшимся ротам. В итоге, пятый батальон стал четырехротным, опять же, впервые в Училищной истории в составе 21, 22, 23 и 24 рот. Не помню, сколько рот было во втором батальоне, учившемся на курс позже нас, три, или четыре, но их роты получили названия "китайских", потому что первое время их численность зашкаливала за 150 человек. До этого, все курсы имели в своем составе один батальон из шести рот и только наш курс состоял из двух батальонов по три роты.
Постепенно в наш состав стали вливаться курсанты, отчислявшиеся из военных училищ на территории России. Камышин, Тольятти, Нижний Новгород, Дубна. Попавшие из славившихся своим режимом Камышинского и Тольяттинского училищ в наш симферопольский бардак курсанты, сперва ошалели от увиденного - "Ну у вас и расп.здяйство!". Но - не увидели главного. Мы, выросши в этой обстановке, ни разу не опоздали к заступлению в наряд и вообще, старались сводить к минимуму попадания в разного рода задумчивые истории. Нет, попадания безусловно, случались, но не в таком количестве, в пересчете на душу населения, как у начавших вовсю чудить вновь пришедших к нам военнослужащих. "СВВПСУ криминальное" - это вообще отдельная и крайне интересная тема для отдельного исследования. Но постепенно, как практически всегда и происходит в таких случаях, все утряслось.