Священная тайна Церкви

Алфеев митрополит Иларион

Вот как происходило»водворение церковного мира»в русских афонских обителях. 3 июля в Пантелеймонов монастырь прибыл пароход»Херсон»  [1574] , на который при помощи солдат 6–й роты 50–го Белостокского полка погрузили отчаянно сопротивлявшихся монахов–имяславцев общим числом 418 для вывоза с Афона  [1575] . 6–8 июля пароход забрал 183 монахов из Андреевского скита: в отличие от иноков монастыря святого Пантелеймона, имяславцы Андреевского скита не оказали никакого сопротивления солдатам (которых в Андреевский скит было пригнано два взвода)  [1576] . Таким образом, всего на пароходе»Херсон»вывезен с Афона 621 монах  [1577] .

1574

Там же.

1575

Решение об отправке судна на Афон было принято 2 июля на заседании Правления Добровольного Флота под председательством генерала–лейтенанта О. Л. Радло–ва. См.: Забытые страницы русского имяславия. С. 66–68(ГАРФ. Ф. 102. Д-2. 1913 г. Д. 48). Инициатором отправки на Афон кораблей с воинской командой был российский посол в Константинополе . . Гире. Министерство внутренних дел России возражало против немедленной

эвакуации имяславцев до выяснения их личности и снятия с них сана, однако Министерство иностранных дел категорически отклонило вопрос о приостановлении высылки с Афона имяславцев. См.: Забытые страницы русского имяславия. С. 127–128 (ГАРФ. Ф. 102. Д-2. 1913 г. Д. 48. Л. 141–142об.).

1576

Список вывезенных на»Херсоне»имяславцев Пантелеимонова монастыря, хранящийся в НИОР РГБ (Ф. 765. К. 4. Д. 21), включает 415 имен. Опубликован в: Забытые страницы русского имяславия. С. 68–97.

1577

РГИА. Ф. 797. Оп. 83. Д. 59. Л. 19. В воспоминаниях настоятеля Свято–Андреевского подворья в Одессе иеромонаха Питирима (впоследствии катакомбного епископа Петра) содержатся любопытные детали относительно посадки имяславцев Андреевского скита на»Херсон». После того, как имяславцы Пантелеимоновского монастыря были посажены на пароход, некий протодиакон (м. б. иеродиакон?) Фаддей из Андреевского скита договорился, что откроет российским чиновникам скит, если они пообещают не забирать его оттуда. Получив такое обещание, Фаддей якобы вернулся в скит и объявил монахам, что пароход прислан Государем по ходатайству Булатовича, что имяславцам отдадут Киево–Печерскую Лавру или Новый Афон, выдадут по 100 рублей за каждый прожитый на Афоне год и т. д. После этого монахи якобы охотно согласились на отправку. См.: Забытые страницы русского имяславия. С. 437 (Краткое описание биографии меня недостойного епископа Петра Ладыгина).

8 июля в Андреевский скит вернулся игумен Иероним и с ним 52 монаха; в скиту их встретили 156 иноков, оставшихся там после вывоза имяславцев. Игумена Иеронима»облекли в мантию, возложили на перси архимандритский крест и орден св. Анны 2–ой степени»  [1578] . А спустя три месяца, 14 октября, золотых крестов и почетных грамот от Вселенского Патриарха»в ознаменования благополучного избавления святой Афонской Горы от ереси имябожничества»удостоились игумен Пантелеимонова монастыря архимандрит Мисаил и наместник монастыря иеромонах Иакинф  [1579] .

1578

Число 736, фигурирующее в воспоминаниях катакомбного епископа Петра (Краткое описание биографии меня недостойного епископа Петра Ладыгина. В кн.: Забытые страницы русского имяславия. С. 437), является ошибочным.

1579

Журнал»Наставления и утешения св. веры христианской». Одесса, август 1913г. С. 380.

В своем докладе Синоду архиепископ Никон так описывал выдворение имяславцев Пантелеимонова монастыря с Афона:

3–го июля состоялось наконец столь нашумевшее в иудейской печати изъятие из монастыря вождей и наиболее упорных сторонников смуты. Я, конечно, не принимал никакого участия в этом воздействии государственной власти: все средства увещания были истощены, и я оставался на»Донце»<…>Часа в три пополудни консул, командир лодки и все наличные военные чины отправились в монастырь<…>Все входы и выходы были заняты солдатами, оставлен лишь один выход — на лестницу, ведущую к порту и пристани<…>Почти три часа увещевали»имяславцев»добровольно идти на пароход: успеха не было. По–видимому, им хотелось вызвать кровопролитие, дабы приобрести славу мучеников; в то же время они, конечно, были уверены, что кровопролитие допущено не будет ни в каком случае, и вот, чтобы поиздеваться над правительственной властью и оттянуть время, они упорно противились: пели, молились, клали поклоны. Вообще, кощунственное отношение к святыне и молитве проявлялось в целях демонстративных постоянно: иконами защищались, пением отвлекали внимание, с пением потом плыли на лодке на»Херсон». Наконец, рожок заиграл»стрелять». Это было сигналом для открытия кранов водопровода. Вместо выстрелов пущены в ход пожарные трубы. Понятно, при этом не обошлось без царапин у тех, кто старался защитить себя от сильной струи воды доскою или иконою. Только тогда упорствующие бросились бежать. Их направляли на»Херсон».«Раненых», то есть оцарапанных, оказалось около 25 человек, которым раны были перевязаны нашим судовым врачом, а через два–три дня повязки были уже сняты  [1580] .

1580

Награды Патриарха Германа афонцам. — Прибавления к Церковным ведомостям № 47, 1913. С. 2199–2200.

У членов Синода, которым были адресованы эти строки, могло бы возникнуть недоумение относительно того, каким образом возможно»поцарапаться»о струю воды. Характерна и обмолвка Никона:«вместо выстрелов пущены в ход пожарные трубы»(иными словами, можно было имяславцев и расстрелять, но решили лишь окатить их водой  [1581] ). Из доклада архиепископа, однако, Синод не мог узнать об истинных масштабах драмы, развернувшейся на Афоне 3 июля 1913 года. Приведем некоторые наиболее красноречивые свидетельства:

1581

Никон, архиепископ. Моя поездка на Старый Афон. С. 162.

Безоружных, совершавших церковное служение иноков подвергли неслыханному истязанию — их в продолжение целого часа окатывали в упор из двух шлангов сильнейшей струей холодной горной воды, сбивая с ног, поражая<…>сильнейшими ударами лицо и тело<…>Для насильственного вывоза были поставлены два пулемета: из солдат выбирали охотников»бить монахов»<…>Наконец, полупьяных и осатаневших солдат бросили на безоружных иноков по команде»Бей штыками и прикладами!»<…>Били беспощадно!.. Хватали за волосы и бросали оземь!.. Били на полу и ногами. Сбрасывали по мокрым лестницам с четвертого этажа!.. Было 46 раненых с колотыми, резаными<…>ранами, которых зарегистрировал судовой врач на»Херсоне»<…>Без чувств скатывались многие иноки с лестниц<…>Совершенно потерявших чувство и убитых оттаскивали в просфорню. В ту же ночь, как утверждают очевидцы, было похоронено четверо убитых  [1582] .

1582

О том, что дело могло закончиться и выстрелами, свидетельствуют показания игумена Пантелеимонова монастыря архимандрита Мисаила, который даже усмотрел в бескровном исходе событий 3 июля особую милость свыше:«Г–н консул отдал приказание команде взять мятежников приступом. Здесь-то Матерь Божия — наша Заступница — и святой Пантелеймон и явили свою милость к обители. В это время сверх всякого ожидания, не произошло никакого кровопролития: солдатами не было сделано ни одного выстрела, так как мятежники были побеждены водою, пущенною из монастырских пожарных рукавов, которая охладила пыл фанатических исповедников и сделала их смиренными и покорными. Они уже не сопротивлялись, были отведены на монастырскую пристань и перевезены на»Херсон»". Цит. по: Запрос октябристов. — Гроза, 19.03.1914 (№620).

Приведем еще одно свидетельство, принадлежащее группе монахов–имяславцев, которые дали показания после изгнания

со Святой Горы и прибытия в Одессу:

Когда все было приготовлено для поливки и к бою, к исповедникам подошел консул Шебунин с всей свитой, и командир»Донца»закричал на исповедников:«Выходите, черти, добровольно; если же не выйдете, то увидите, свиньи, что я с вами сделаю. Вот даю вам полчаса времени»<…>Раздалась команда, на исповедников полилась из двух пожарных кранов сильного напора холодная вода: из одного в упор по коридору, а из другого снизу. Лили долго и усердно целый час 5 минут  [1583] , но иноки, защищая свои лица святыми иконами и крестами, продолжали стоять неподвижно, хотя и тряслись от холода всем телом; при этом непрестанно взывали ко Господу:«Господе Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас! Пресвятая Богородица, спаси нас! Святый великомучениче Пантелеймоне, моли Бога о нас! Святый архистратиже Михаиле, моли Бога о нас! Вси снятии, молите Бога о нас!«Увидев, что исповедники, с помощью Божией, терпеливо переносят холодное обливание, солдаты взяли железные багры, крючки, кочерги и подобные им орудия и стали ими разбивать, вырывая из рук исповедников, святые иконы, кресты и царские портреты и, бросая их в грязь и воду, топтали ногами, затем стали этими же орудиями хватать иноков за голову, шею, ноги, одежду, валить их в ту же грязную воду и тем же способом тащить к себе, для отправки на пароход. Не довольствуясь этим, солдаты, под командой штабс–капитана Мунзова, пустили в дело приклады и даже штыки  [1584] .

1583

Антоний (Булатович), иеросхимонах. Афонское дело. Пп, 1917. С. 8–9. Сведения об убитых фигурируют только в имяславских источниках. Документальные подтверждения отсутствуют.

1584

По другим свидетельствам,«поливка»продолжалась до двух часов. См.: Суд над афонцами. — Гроза, 16.03.1914 (№619).

Приведем также свидетельство иеросхимонаха Николая (Иванова), подробно описавшего то, что происходило с ним во время побоища в Пантелеимоновом монастыре:

В то время (3–го июля), когда была в коридоре поливка из пожарных труб холодной водой братии, я в полном монашеском облачении и в епитрахили, с иконой Божией Матери в руках, во время ужасной поливки стоял впереди. Когда всех измочили, многих сбили с ног, и они в одежде с иконами и крестами лежали на полу в воде, тогда набросились на меня два офицера 50–го Белостокского полка, один по фамилии Мунзов, а другой неизвестен, которые моею епитрахилью чуть было не задушили меня. Они, сорвав с меня епитрахиль, рясу, схиму, их бросили на пол в воду и топтались по ним. Затем вырвали у меня из рук икону Божией Матери и ею два раза сильно ударили меня по голове, потом стали бить меня иконою же по всему телу, я упал на пол в воду, они и лежащего меня продолжали бить и, бив до полусмерти, бросили на пол в воду и самую св. икону Божией Матери, разбивая ее на мелкие части, топтались по ней ногами, а солдаты, тут бывшие, били меня прикладами и ногами; а потом те же два офицера и еще два солдата, приподняв меня кверху, сильно ударили меня о каменный пол, я лишился чувств. Не могу определить времени моего бесчувствия. Когда же я стал приходить в чувство и, открыв глаза, стал ощущать сильную боль тела от побоев, и так как я лежал в коридоре в поперек, то по мне солдаты топтались ногами и через меня таскали в просфорную мертвых — убитых монахов (я заметил только двух). Затем один солдат, схватив меня за ногу, потащил меня по полу к просфорне, где складывали убитых монахов; дотащив меня до просфорни, солдат, заметив, что я жив, бросил мою ногу и спросил меня:«Батюшка, ты живой?«Я ответил:«Живой!».«Так вставай», — сказал мне солдат.«Не могу», — ответил я. В это время подошел другой солдат, они вдвоем приподняли меня и, поставив на ноги, сказали»иди», но я не мог сам идти. Тогда они начали ругать меня скверными словами, и в то время один солдат сильно ударил меня прикладом ружья в плечи, я снова упал и лежал на полу без чувств. Когда же стал приходить в чувство, я оказался сброшенным уже внизу во дворе, около библиотеки. Опомнившись немного, я с трудом поднялся на ноги и, неоднократно падавши, оттуда вышел сам, дошел до переплетни и там, облокотившись о стол, отдыхал, дабы прийти более в чувство. В это время увидел меня монах Моисей (игуменский повар), возмущавший солдат на избиение монахов; у него была через плечо шашка офицера Мунзова. Монах Моисей, ругая меня скверными словами, подбежал ко мне, вынув из ножен шашку, и ею хотел меня зарубить, но подоспевший солдат, удержав руку убийцы, оттолкнул его с криком:«Не смей это делать», и спас меня от

смерти. Этот солдат взял меня под руку и повел к другим солдатам, стоявшим в два ряда около храма святителя Митрофана, и, передав им меня, сказал:«Отведите его на низ». Два солдата взяли меня под руки, повели вниз по лестнице к храму Успения Божией Матери. На половине лестницы оба солдата ударили меня прикладами и толкнули вниз, где, сильно ударившись о каменную мостовую, лежал без чувств — не знаю, сколько время. Когда же несли меня четыре солдата из обители, то около святых ворот я мог открыть глаза и увидел стоявшего там консула Шебунина, который говорил солдатам:«Несите его, чёрта, на пристань и отправьте на пароход Херсон» [1585] .

1585

Цит. по: Православная Церковь о почитании Имени Божия и о молитве Иисусовой. СПб., 1914. С. 17–18.

Как описывают в своих показаниях имяславцы,«монастырь превратился в поле сражения: коридоры были окровавлены, по всему двору видна была кровь, смешанная с водою; в некоторых местах выстланного камнями двора стояли целые лужи крови»  [1586] . Судовым врачом»Херсона»засвидетельствовано сорок монахов с колотыми, резаными и рублеными ранами, а также ранами, нанесенными прикладом ружья  [1587] . Таков был печальный итог афонской экспедиции архиепископа Никона и возглавлявшейся им делегации дипломатов, солдат и офицеров. Впрочем, сам Никон происходившего не видел: как мы помним, во время побоища 3 июля он благоразумно остался на»Донце», предоставляя почетную миссию»водворения церковного мира»представителям государственной власти.

1586

Там же. С. 19--21

1587

Там же. С. 22.

После завершения операции по»зачистке»Пантелеимонова монастыря и Андреевского скита пребывание архиепископа Никона на Афоне подошло к концу. 7 июля он покидает Пантелеймонов монастырь и в течение трех дней посещает Андреевский и Ильинский скиты. В Андреевском скиту он навещает известного в прошлом миссионера игумена Арсения, разбитого параличом  [1588] . 10 июля архиепископ отбывает с Афона, унося с собой твердую уверенность в том, что ему удалось разделаться с»ересью»(если в своем докладе Синоду он избегал этого слова применительно к имяславию, то в публикациях, появившихся после 3 июля 1913 года, напротив, употребляет его постоянно). 11 июля Никон уже в Константинополе, где вновь встречается с Патриархом Германом и докладывает ему о»водворении мира»в русских обителях Афона. 13 июля экспедиция высаживается на родной берег в Одессе  [1589] .

1588

Какой ужас! (Из»Дыма отечества»). — Санкт–Петербургские ведомости, 7.03.1913 (№ 54). Аналогичный список см. в: Забытые страницы русского имясла–вия. С. 98–99 (ГАРФ. Ф. 102. Д-2. 1913 г. Д. 49. Л. 37).

1589

О нем см. в главе VI.