Священная тайна Церкви
Шрифт:
Отношение Флоренского к творчеству о. Антония (Булатовича) со временем становится еще более критичным. В августе 1914 года Бупа–тович посылает Флоренскому для корректуры свою книгу»Моя мысль во Христе», однако вместо корректуры получает весьма суровый приговор, в котором»гусарское богословие»Булатовича оценивается однозначно негативно [1673] . Флоренский не только отказывается корректировать книгу Булатовича, но и советует ему воздержаться от ее публикации:
1673
Там же.
<…>Вы рискуете печатать книгу, каждая страница которой содержит достаточный материал для обвинения Вас в ересях, и уже не мнимых (имяславия), а в действительных. Я не хочу сказать, чтобы Вы думали неправославно, но выражаетесь Вы подчас более чем смело, и был бы дураком тот из Ваших врагов, который не воспользовался бы Вашей небрежностью (в деле такой первостепенной важности!) для обвинения Вас. Мало того. Вы попутно затрагиваете
1674
Об этом свидетельствует письмо Булатовича Флоренскому от 19 августа 1914г.:«Ждал, ждал ожидаемых исправлений и, наконец, получил<..:>сообщение, что мое гусарское богословие забраковано и исправить его невозможно. Вы не советуете его печатать, но оно уже сверстано и набрано и должно выйти в свет, потому что, хотя и кой–где и пишу не пером, а рублю топором<…>но все-таки вы не откажете этому труду в том, что в нем немало Истинных и светлых Лучей Истины». Цит. по: Флоренский Павел, священник. Переписка с М. А. Новоселовым. С. 133.
Переписка Флоренского с архиепископом Антонием (Храповицким) проливает дополнительный свет на отношение Флоренского к имяславцам в разгар имяславских споров. Несмотря на то, что архиепископ Антоний был главным противником имяславия, Флоренский всегда сохранял с ним дружественные отношения [1675] . Более того, в своих письмах маститому иерарху он, хотя и позволял себе не соглашаться с отдельными его позициями, однако»имябожничество»напрямую не защищал и даже наоборот дистанцировался от него:
1675
Письмо Флоренского Булатовичу, написанное после 24 августа 1914г. Цит. по: Флоренский Павел, священник. Сочинения в четырех томах. Том 3 (1). С. 295.
Никакого имябожничества я не признаю, имябожником себя не считаю и, если таковые есть, от них отрекаюсь. Моя позиция скорее отрицательная, чем положительная: я никак не могу согласиться с Вашими, например, статьями по этому вопросу. Охотно допускаю, что, м. б., и противная сторона во многом ошибается, и единственно, чего я хотел бы и на чем успокоился, — это на авторитетном признании, что в затронутых вопросах есть что-то важное, но доселе не разработанное и требующее к себе большого внимания [1676] .
1676
О взаимоотношениях между Флоренским и Храповицким см.: Шоломова С.«Остаюсь Ваш доброжелатель и богомолец…«К истории взаимоотношений священника Павла Флоренского и митрополита Антония (Храповицкого). Письма архиепископа Антония (Храповицкого). Письма священника Павла Флоренского. — ЖМП № б, 1998. С. 67–80.
Таким образом, в разгар имяславских споров Флоренский занимал двойственную позицию, с одной стороны, негласно поддерживая имяславцев и резко (но не публично) критикуя их противников, с другой — стараясь сохранять добрые отношения с противниками имяславия и отмежевываясь от действий имяславцев. Более же всего Флоренский был раздосадован самим фактом возникновения спора вокруг предмета, который он считал не подлежащим публичному обсуждению. Он предпочитал богословское осмысление»священной тайны Церкви»в тишине своей кельи участию в открытой полемике с»имяборчеством». Результатом этого келейного труда станут несколько важных работ, написанных Флоренским в 20–е годы и внесших существенный вклад в развитие философской базы имяславия [1677] .
1677
Письмо священника Павла Флоренского архиепископу Антонию (Храповиц–кому) от 29 декабря 1915г. Цит. по: Флоренский Павел, священник. Сочинения в четырех томах. Том 3 (1). С. 351.
В Московской духовной академии, где Флоренский в те годы преподавал, к имяславию относились по–разному. С одной стороны, некоторые профессора — такие как сам Флоренский, М. Д. Муретов, а также ректор академии епископ Феодор (Поздеевский) [1678] — сочувствовали имяславию. С другой стороны, немалое число преподавателей были противниками этого учения. Среди последних стоит упомянуть талантливого ученого–патролога иеромонаха Пантелеймона (Успенского) [1679] , который в 1913 году прожил более полугода на Афоне, работая в библиотеках над переводом»Божественных гимнов»преподобного Симеона Нового Богослова [1680] . 20 мая 1913 года иеромонах Пантелеймон писал с Афона М. А. Новоселову:
1678
Эти материалы будут рассмотрены нами в Главе XI.
1679
Епископ (впоследствии архиепископ) Феодор был ректором академии с 1909 по 1917 год.
1680
Иеромонах
Вы воображаете, что новое учение есть поистине новое откровение, которое получили наилучшие люди, какие только остались в мире, — иноки, только и делающие, что занимающиеся молитвой Иисусовой<…>До приезда на Афон я или совсем не имел своего мнения по этому вопросу, или, скорее, представлял дело так, как и Вы, очевидно, представляете теперь. Но теперь, когда действительность, люди и обстоятельства показали мне противное, и, наконец, когда Господь открыл мне глаза, теперь я вполне и совершенно твердо убежден, что новое учение об имени»Иисус»есть не что иное, как самая коварнейшая уловка диавола, рассчитанная на то, чтобы произвести в Церкви Христовой новую самую злейшую и, б. м., последнюю ересь и через нее<…>отторгнуть громаднейшую часть чад Церкви [1681] .
1681
Этот перевод увидел свет в 1917 году.
Не менее резкий отзыв содержится в статье иеромонаха Пантелеймона»В защиту земного удела Божией Матери», датированной 19–м октября 1913 года [1682] . Здесь молодой иеромонах в весьма резких тонах говорит об имяславцах:
Ересь имябожников — это только кратковременное попущение Божие на Гору Афонскую. Имябожники — это не истинные сыны Афона, а сыны погибельные среди избранников Божией Матери, подобно тому, как и в лице 12 учеников Христовых был один сын погибельный — Иуда. Новые еретики, вышедшие из Афона, — это плевелы, исторгнутые из священного удела Богоматери Ее владыч–ней рукою. Об имябожниках все истые афониты могут сказать: они вышли от нас, но не были наши [1683] .
1682
Цит. по: Флоренский Павел, священник. Переписка с М. А. Новоселовым. С. 102–103.
1683
Пантелеймон (Успенский), иеромонах. В защиту земного удела Божией Матери Святой Горы Афонской. — Христианин №11,1913. Перепечатано в»Русском иноке»№ 1, 1914. С. 40–41. Отдельные издания: Одесса, 1914; Шамордино, 1914.
Статья иеромонаха Пантелеймона носит апологетический характер: он старается защитить Афон от подозрения в ереси и пишет об афонском имяславии как о»падении сынов погибельных, 20–й или 30–й части афонского населения, но не всего Афона» [1684] . Однако в другом месте той же статьи, говоря об опасности перенесения еретической»заразы»на Россию, иеромонах Пантелеймон признает, что речь идет о весьма значительном числе»отпавших»:
Кто видел ослепление, небывалое упорство и неистовое озлобление имябожников, отпавших сразу от Церкви в таком огромном количестве (какого церковная история не знает при появлении ни одной из ересей), тот<…>может представить себе опасность нашего положения<…>Если народ наш верит проповеди всевозможных выходцев–сектантов, то тем более поверит он слову монахов–афонцев, выдающих себя страдальцами–исповедниками [1685] .
1684
Пантелеймон (Успенский), иеромонах. В защиту земного удела Божией Матери. — Русский инок № 1, 1914. С. 41.
1685
Там же. С. 46.
При чтении этих строк следует иметь в виду, что иеромонах Пантелеймон (Успенский) был одним из ближайших сотрудников епископа Феодора (Поздеевского) и священника Павла Флоренского, дружил с М. А. Новоселовым и занимался переводами Симеона Нового Богослова [1686] , т. е. отнюдь не принадлежал к числу позитивистов и рационалистов, каковых было немало среди тогдашних профессоров академии. В своих сочинениях иеромонах Пантелеимон предостерегал против попыток рационального подхода к тайнам мистической жизни («мы своим рассудочным мышлением не можем понять и представить себе того, что совершенно недомысленно и сверх–рассудочно, — писал он, — поэтому не будем и пытаться проникнуть в заповедную и чуждую нам область» [1687] ). И тем не менее в имяславии он не только не увидел ничего мистического или сверх–рассудочного, но, наоборот, усмотрел злейшую и опаснейшую ересь, искоренение которой представлялось ему делом первостепенной важности.
1686
Там же. С. 47–48.
1687
Перевод»Божественных гимнов»преподобного Симеона, сделанный иеромонахом Пантелеймоном, увидел свет именно благодаря поддержке Флоренского. См.: Niviere A. Panteleimon Uspenskij: un precurseur oublie. С. 2.