Священная тайна Церкви

Алфеев митрополит Иларион

Происходящая Жизнь и Свет, и Деятельность Божества или, как мы говорим — Сам Бог  [1708] .

Булатович вновь объясняет своим оппонентам, какой смысл он вкладывает в имяславскую формулу»имя Божие есть Сам Бог»:

Мы не просто говорим, что Имя Божие есть Бог, но говорим — Сам Бог. Это мы делаем, во–первых, дабы избежать укора именно в пантеизме. Говоря»Сам Бог», мы не представляем себе Имени Божия вне Самого Бога, но высказываем, что, по неотделимости деятельности Божией от Существа Его, в Нем Сам Всемогущий и Везде сущий Бог, Сама Всесовершенная личность со всеми Своими свойствами. Но мы отнюдь не говорим, будто бы Имя Божие и Имя Иисус есть сама сущность Божества, и протестуем против того, что нам приписывают, вопреки ясному нашему утверждению   [1709] .

1708

Антоний (Булатович),

иеросхимонах. Прошение в Правительствующий Синод. СПб., 1913. С. 4–5.

1709

Там же. С. 5–6.

Второй пункт»Прошения»касается мнения о том, что»несознательное призывание Имени Божия действенно». С этим мнением, которое Синод приписывает имяславцам, Булатович решительно не соглашается:«Где сказано мною»действенно»? Этих слов не написано у меня!» — восклицает он   [1710] . В опровержение этого обвинения Булатович утверждает, что не всякое призывание имени Божия спасительно, тем самым внося существенное уточнение в то, что он утверждал по данному поводу в»Апологии»:

1710

Там же. С. 10.

Имя Божие и Имя Иисусово, в которое заповедовал нам веровать Сам Господь<…>есть то непрестающее светоизлияние Божества, озаряющее человеков Боговедением, которое неизменно всегда существует само в себе и в Церкви с тех пор, как существует Церковь Ангелов и человеков, но конечно не всякая мысль в человеке о Боге есть Бог, и не всякое призывание Имени Божия должно быть по необходимости для человека спасительным. Свет Божественной истины всегда немерцаемо сияет и во Именах Божиих, и в глаголах Божиих, но причащаться сему умному Свету не всякому дано, и для этого необходимы известные субъективные условия:

«Имеющий уши слышати да слышит». Итак, объективно я признаю, что Имя Божие как Свет Божества есть всегда Божество, но субъективно для призывающего не всегда Имя Божие бывает действенным и не всякое призывание Имени Божия молящимся низводит в душу его Святое Божество  [1711] .

Третье мнение, опровергаемое Булатовичем, — о том, что он якобы считает имя Божие божественной силой,«находящейся в распоряжении человека», и что это является»магическим суеверием»и богохульством. Булатович настаивает на том, что он далек»от того, чтобы приписывать Имени Божию и Имени Иисусову силу, находящуюся в распоряжении человека и действующую безотносительно к субъективным условиям призывающего Имя Божие»  [1712] . Обвинение в»магическом суеверии»опровергается неоднократно на протяжении всего»Прошения в Правительствующий Синод»:

1711

Там же. С. 6.

1712

Там же. С. 11–12.

<…>Обвинение нас в магическом суеверии и в чародействии Именем Божиим ради высказанной нами веры во Имя Божие, как божественную силу, столь же основательно, как обвинение почитателей Святых Икон в идолопоклонстве. Как между поклоняющимися Св. Иконам и идолопоклонниками разница та, что первые, поклоняясь тварной иконе, возносили ум свой на небо, а вторые продолжали пресмыкаться умом своим по земле, так и между исповедниками Божества Имени Иисусова и чародеями–заклинателями разница та, что мы, не отделяя Имени Иисусова от Самого Иисуса, возносим мысль свою к Самому Иисусу, а заклинатели полагаются лишь на свои заклинательные формулы, пресмыкаясь умом и чувством долу по земле; мы во Имени Иисусовом и во всяком Имени Божием созерцаем нашего Господа и Владыку, и боимся Имени Божия, как Самого Бога, а чародеи и маги имеют свои заклинания, как нечто подчиняющееся им и подвластное им, и чувство страха Божия чуждо им   [1713] .

1713

Там же. С. 26–27.

<…>Опасения Святейшего Синода за нас, что мы, исповедуя Имя Божие»Самим Богом», впадаем в дерзкое обращение с Именем Иисусовым, как с заклинанием магов, — совершенно излишне; чем живее вера, тем мертвее суеверие, а живая вера и состоит в том, чтобы верить во Имя Господа Иисуса Христа, как в Самого воскресшего Иисуса Христа, невидимо присущего Имени Своему   [1714] .

Четвертое мнение, вытекающее из предыдущего, — о том, что имя–славское понимание молитвы Иисусовой ведет к механическому и мертвому повторению этой молитвы без возношения

ума и сердца к Господу, — также решительно отвергается Булатовичем   [1715] . Попутно критикуется заимствованное автором Послания Синода из доклада архиепископа Никона мнение о том, что имя Божие и Сам Бог»как бы отождествляются»нами в молитве, однако в богословствовании и в реальности»имя Божие есть только имя, а не Сам Бог».

1714

Там же. С. 27–28.

1715

Там же. С. 13–16.

<…>Позвольте на это возразить следующее, — пишет Булатович. — Если я богословствую и богомудрствую об Имени Божием, как то делает Синодальное Послание, что оно реальности не имеет и есть лишь одна номинальность, то, став на молитву, возмогу ли я сознать и отождествить Имя Божие с Самим Богом до неотделимости! — Конечно, нет! Согласившись с мнением Синодального Послания, что Имя Божие есть лишь»словесное обозначение существа Божьего», а не Божество, и есть номинальность, а не реальность, я естественно буду стараться обходиться в молитве без ненужного и ничего не значащего призывания Имени Божия, как то и произошло уже на западе, где умная молитва заключается в богомыслии. Отравив однажды сознание свое мыслию о номинальности Имени Божия, я никогда не возмогу искренно призвать сие Имя, как Самого Бога, и отождествить его с Самим Богом. В том-то и дело, что все»законоположители невидимой брани», о которых упоминает Синодальное Послание, воистину веровали в Имя Божие, как в Самого Бога, как в Божественную силу   [1716] .

1716

Там же. С. 25.

Пятое мнение, опровергаемое Булатовичем, — о том, что имяславцы смешивают понятия»Бог»и»Божество». Булатович признает, что 5–я анафема против Варлаама переведена им неточно  [1717] , однако не считает, что от этого кардинальным образом меняется смысл анафемы. По мнению Паламы, утверждает Булатович, имя»Бог»равно применимо к существу Божию, к Ипостасям Святой Троицы и к действиям Божи–им; следовательно, всякая энергия Божия может быть названа Богом  [1718] . Булатович критикует мнение Синода о том, что»имя Божие есть только имя, а не Сам Бог<…>название предмета, а не сам предмет»:

1717

Там же. С. 28–29.

1718

Там же. С. 30.

<…>1) Имя Божие не есть только»имя», или только простая идея о Боге, порожденная тварным умом, но есть Истина Божественная, с неба принесенная Самим Богом, Истина живая, действенная, бессмертная, оживотворяющая людей. 2) Между именем предмета и предметом разница громадная, ибо предмет не одной природы с идеей, коей выражаются свойства его, и отделим от сей идеи, но между Духом Богом и Духом Истины Божией, творящей во Имени Божием и открывающейся достойным, какая может быть существенная разница? И то и другое есть по природе Бог, хотя сущность Божия неименуема и неприобщима, а действие Божие именуемо и приобщимо твари. А где единство природы, там единство и имени  [1719] .

1719

Там же. С. 33.

Шестое мнение Синода, опровергаемое Булатовичем, — что слова»имя Твое»и»имя Господне», употребляемые в Писании, суть не более чем описательные выражения наподобие»очи, уши, руце Господни»или»душа моя». Выражение»имя Твое»и»имя Господне», считает Булатович, обозначают различные энергии Божества, а потому Православная Церковь понимает эти выражения дословно  [1720] .

Седьмой пункт»Прошения»Булатовича касается обвинений в»пе–ретолковывании святоотеческих текстов и текстов Священного Писания», содержащихся в»Апологии». Булатович считает, что эти обвинения основаны на малом знакомстве составителя Синодального Послания с»Апологией»и с самими содержащимися в ней святоотеческими текстами  [1721] .

1720

Там же. С. 38–39.

1721

Там же. С. 40–41.