Священная земля
Шрифт:
Как только "акатос" вышел в открытое море, его движение изменилось. Этот бриз гнал перед собой волны; торговая галера начала крениться. Менедем сохранил равновесие, не задумываясь. Соклей ухватился за перила, чтобы не упасть. Он вцепился в нее так, что побелели костяшки пальцев, на самом деле, потому что ему требовалось некоторое время в начале каждого торгового рейса, чтобы восстановить свои морские ноги - и свой морской желудок.
Некоторые гребцы тоже выглядели слегка позеленевшими. Возможно, это означало, что они слишком много выпили накануне
Менедем сказал: “Я думаю, теперь мы можем снять большинство людей с весел”.
“Ты прав, шкипер”, - ответил Диокл. Он крикнул: “О'Пи!” Гребцы налегли на весла. Менедем удерживал нос торговой галеры направленным на волну рулевыми веслами. Диокл спросил его: “Восемь человек на борту тебя устраивают?”
“Это должно быть прекрасно”. Менедем опустил голову. “Мы не хотим их изматывать”, "акатос" использовал полный комплект гребцов для шика, например, когда отправлялся в путь в начале каждого нового торгового рейса, и для максимальной скорости, например, когда убегал от пиратов или разворачивался, чтобы сразиться с ними. В остальном члены экипажа по очереди садились за весла.
Пока сменившиеся матросы заносили весла на борт и укладывали их, Менедем посмотрел на север, в сторону карианского побережья. Мы снова в пути, подумал он, и знакомое возбуждение от того, что он предоставлен самому себе, охватило его. И я вдали от Родоса, и от своего отца, и от Баукиса. Это было не совсем волнующе, но сойдет.
2
Прибыв в Каунос, на побережье Кариана, Соклей ощутил определенный прилив надежды. Так мог бы мужчина, возвращающийся в полис, где он жил двадцать лет назад, надеяться, что гетера, с которой он тогда водил компанию, все еще красива и все так же рада его видеть, как когда-то давным-давно. Он был на Кауносе всего год назад, но все равно…
“Ты полагаешь?..” - обратился он к Менедему.
Трех слов было достаточно, чтобы его кузен понял, о чем он говорит. “Нет, моя дорогая, боюсь, я не думаю”, - ответил Менедем. “Каковы шансы?”
Соклей гордился тем, что был рациональным человеком. Он знал, каковы были шансы - на самом деле, знал слишком хорошо. И все же, как человек, надеющийся, что давно умершая любовь может чудесным образом возродиться, он изо всех сил старался смотреть в сторону от них, а не в их направлении. “Мы нашли череп одного грифона здесь, на рыночной площади”, - сказал он. “Почему не другой?”
“Тебе лучше спросить, почему мы нашли его, не так ли, если в этих краях раньше ничего подобного не видели?” Сказал Менедем.
“Я полагаю, что я бы так и сделал”. Соклей испустил мелодраматический вздох. “После всех бед надежда появилась из Ящика Пандоры, и я буду цепляться за нее так долго, как смогу”.
“Конечно,
“Назад весла!” Диоклес крикнул гребцам. После того, как они использовали пару гребков, чтобы остановить движение торговой галеры вперед, гребец поднял руку и сказал, “О'Пи!”
Гребцы отдыхали. Некоторые из них втирали в ладони оливковое масло. Их руки размякли за зиму, и в первые пару дней на борту корабля они болели и покрылись волдырями. И они плыли на веслах всю дорогу от Родоса. У них не было другого выбора, не тогда, когда ветер дул им в лицо всю дорогу на север.
Пара солдат зашагала по пирсу к "Афродите ". “Это похоже на то, что было в прошлом году”, - сказал Соклей.
“Ты пытаешься сделать из этого предзнаменование?” Спросил Менедем. Внезапно смутившись, Соклей опустил голову. Менедем рассмеялся. “Знамения часто находятся там, где ты их находишь, я признаю, но не забывай, что в прошлом году люди, которые допрашивали нас, служили Антигону. Гоплиты Старого Одноглазого исчезли. Люди Птолемея вышвырнули их вон ”.
“Я вряд ли забуду это”, - едко сказал Соклей. “Солдаты Антигона чуть не поймали нас здесь, в гавани”.
“Тише”, - сказал ему Менедем. “Ты не хочешь говорить такие вещи там, где эти мальчики могут тебя услышать”.
Это, без сомнения, был хороший совет. “С какого вы корабля?” - окликнул солдат с более причудливым плюмажем на шлеме. “Откуда вы?" Каков ваш груз?“
“Мы Афродита , лучшая из родосских”, - ответил Соклей. Родос старался поддерживать хорошие отношения со всеми склочными македонскими маршалами, но особенно дружелюбно относился к египетскому Птолемею, который перевозил через его гавань огромное количество пшеницы. “У нас есть духи, прекрасное масло, шелк Коана, книги ...”
“Дай мне посмотреть книгу”, - сказал солдат.
“Чего бы ты хотел? У нас есть несколько лучших отрывков из Илиады и Одиссеи , или поэмы, такой же, ах, пикантной, как все, что вы когда-либо читали ”.
Солдат Птолемея вскинул голову. “Я вообще никогда ничего не читал, потому что у меня нет писем”. Казалось, он тоже гордился своей неграмотностью. “Но если у вас действительно есть книги, я знаю, что вы торговцы, а не какие-то ненавистные богам шпионы”.
Может быть, в этом была логика. Может быть, это была просто глупость. Соклей никак не мог решить, что именно. Будут ли шпионы достаточно умны, чтобы захватить с собой книги на случай, если какой-нибудь назойливый младший офицер решит, что он хочет на них взглянуть? Кто мог догадаться? Соклей наклонился под скамьей гребца, открыл промасленный кожаный мешок и достал свиток папируса. Он повертел деревянные веретена, чтобы показать солдату, что на свитке действительно были написаны слова.