Святая Русь - Князь Василько
Шрифт:
Ордынцы хлынули на Владимир.
Г л а в а 9
ЛЮТЫЕ СЕЧИ
Т
умены хана Батыя на первых порах шли по льду Москвы-реки, а затем по Клязьме. Путь от Рязани до Владимира составлял около 300 верст. Батый к столице Северо-Восточной Руси двигался довольн
о медленно, преодолевая за день не более десяти верст. Осторожный хан не хотел отрываться от своих тяжелых обозов и осадных машин. Без пороков и таранов Владимир не взять. Юртджи доложили, что город окружен высокими деревянными стенами и укреплен мощными
каменными
онительные преграды: водяной ров, земляные валы и стены Нового города, п
осле него – стены «Мономахова города» и наконец каменные стены детинца, кой мастера сложили из крепких ту
фовых плит. Укрепления же самого детинца дополн
ялось могучей надвратной башней с церковью Анны и Иоакима.
– Самое же мощное оборонительное укрепление Владимира, великий повелитель, представляют Золотые ворота, перед которыми, как утверждают гяуры, бессильны наши пороки и тараны.
– Чепуха! Мои пороки пробивали и не такие крепости. Что же в них необычного?
– Золотые ворота, покоритель земель, представляют не только очень высокую каменную башню с толстенными каменными стенами, но и башню со многими бойницами, под которой, в глубоком проеме, спрятаны недоступные для таранов и пороков створки ворот. И, кроме того, повелитель, оборону Владимира дополняют бесчисленные каменные церкви и монастыри. А еще, лучезарный…
– Довольно! – оборвал лазутчиков Батый. – Для моих туменов не существует преград.
Первым, кто принес горькую весть о поражении русских войск под Коломной, был Всеволод Юрьевич, прибежавший во Владимир с остатками дружины. Великий князь был страшно перепуган. Он метался по своему роскошному дворцу и не знал, что предпринять. Наконец он собрал у себя княжьих и градских мужей и приказал им высказаться.
Мнения разделились. «Многие разумные советовали княгинь и всё имение и утвари церковные вывезти в лесные места, а в городе только оставить военных для обороны». Другие же возражали, что в этом случае воины «оборонять город прилежно не будут, и призывали «оставить в городе с княгинею и молодыми князьями войска довольно, а князю со всеми полками, собравшись, стать недалеко от города в крепком месте, дабы татары, ведая войско вблизи, не смели города добывать»
Таким удрученным и растерянным Великого князя никто еще никогда не видел. Несмотря на мощные оборонительные укрепления Владимира, он не захотел остаться в крепости. Отверг он и предложения советников. Всю ночь он провел в мучительных раздумьях, а утром направил гонцов к своим племянникам. Василько, Всеволод и Владимир прибыли со своими дружинами немешкотно. И вновь состоялся совет. Василько предложил всеми силами оборонять Владимир, но Юрий Всеволодович от этого решительно отказался.
– Надо ехать в Суздаль и там поджидать Батыя.
– Это не выход, Юрий Всеволодович. Чтобы нанести ощутимый удар Батыю, надо собрать полки в безопасном, достаточно удаленном от ордынцев месте. Только так мы можем сколотить большую рать.
– И где ж это место?
– Река Сить.
– Сить?.. Лешачьи места. Туда, почитай, и нога человека не ступала. Ты в своем уме, племянничек?
– В своем, Юрий Всеволодович. Дремучие
И великий князь, выслушав одобрительные слова других князей, первый раз за свою жизнь согласился с доводами Василька Константиновича.
– Быть по сему, - молвил он. – Оборону же Владимира я оставляю на сыновей своих Всеволода, Мстислава и воеводу Петра Ослядаковича (который фактически и стал руководить обороной). Мыслю, такой мощной крепости Батыю не одолеть.
В тот же день Василько Константинович позвал к себе меченошу Славутку Завьяла и молвил:
– Возьми с собой десяток гридей и спешно скачи в Ростов. Привезешь на Сить княгиню с детьми. А ростовцам скажешь: кто способен держать в руках меч, пусть идет в мою дружину. А женщины, старики и дети пусть уходят в глухие леса, ибо город оберегать некому. Пусть и кузнецы забирают своё кузнечное зделье, и надежно укроются. Они еще зело пригодятся.
Расставание на Сити было тягостным. Распрощавшись с малолетними детьми, Василько Константинович ступил к Марии. Она не скрывала своих слез.
– Может, мне с тобой остаться, любый ты мой?
– А как же Борис с Глебушкой?
– Их увезет на Белоозеро епископ Кирилл под надежной охраной, не пропадут. Я же с тобой хочу остаться. Так мне будет легче. Прошу тебя, Василько!
Князь поглядел на жену, и его охватила острая, мучительная жалость. С трудом сдерживая волнение, Василько ласково взял лицо Марии в свои ладони и проникновенно произнес:
– Нельзя тебе здесь, родная. Никак нельзя! Никто из князей своих жен и детей здесь не оставил. Не место им быть в лютой сече. Хочу тебя видеть с Борисом и Глебушкой в добром здравии. За меня ж не переживай. Останусь со щитом. Вернусь с поле брани, и заживем лучше прежнего. Я ж тебе еще пятерых сыновей заказал. Не забыла? Чтоб как у Всеволода Большое Гнездо.
– Не забыла, любый ты мой.
– Вот и добро… Поезжай с Кириллом, и «Слово» свое о князе Игоре зачинай.
– Зачну. Непременно зачну.
– Ну давай прощаться. Великий князь на совет трубит.
Дети уже были в зимнем крытом возке. Подошел епископ Кирилл, благословил князя, а затем пошел благословлять дружину.
Мария горячо прижалась к мужу и долго не могла от него оторваться. Василько крепко расцеловал ее и молвил напоследок:
– Да хранит тебя Бог, родная.
Мария села в возок, но прежде чем закрыть за собой дверцу, обитую теплой медвежьей шкурой, еще раз посмотрела на мужа печальными, затуманенными от слез глазами, и внезапно ее обожгла жуткая мысль: она больше никогда не увидит своего любимого Василька, никогда!