Святая Русь - Князь Василько
Шрифт:
Опьяненный сечей, Василько смахнул пот со лба и молвил:
– Не дадим басурманам уйти. В погоню, вои!
Но мордва кинулась в самые дебри, на ней не было тяжелых доспехов, и она всё больше отрывалась от преследователей.
– Не остановиться ли нам, Василько Константиныч? Пожалуй, не догоним, - сказал Славутка.
– Догоним!
– непоколебимо бросил Василько.
Мордва не отходила в одном направлении, а хитроумно петляла.
– Нехристи хотят нас запутать, но и мы не среди степей живем. Сыщем!
– убежденно высказал
Дружина всё глубже забиралась в дремучие леса. Ноги воев выше колен тонули в сугробах. С дружинников сходило семь потов. От Василька последовал новый приказ:
– Дале пойдем без кольчуг.
Боярин Неждан Корзун недоуменно уставился на князя.
– А куда ж доспехи? Под ели свалить? Да и как воевать без брони?
– И бросать не будем, и воевать без брони не станем. Кольчуги понесет сотня гридней, коя пойдет позади дружины. Мы же двинемся налегке и выследим мокшан, а как выследим, обождем гридней, облачимся в доспехи - и в бой.
– Толково, князь, - одобрительно молвил Корзун.
Дружинники, оставшись без доспехов, малость передохнули, перекусили сушеным мясом и сухарями, глотнули из фляжек воды и двинулись дальше - по следам убегавших мокшан.
Внезапно с тонким свистом пропела длинная черная стрела и, пробив подколенную рубаху, вонзилась в правую ногу князя. Василько осел в сугроб, к нему тотчас подбежал Славутка.
– Как же так, княже?!.. Господь с тобой.
– Буде причитать!
– морщась от боли, сердито произнес Василько, и указал рукой, в перщатой рукавице, на высокую разлапистую сосну.
– Кажись, от нее пускали.
Вои кинулись к сосне. От дерева тянулся глубокий след.
– Догнать, гада!
– зло прокричал боярин Корзун.
Впереди всех оказался проворный, длинноногий Лазутка Скитник. Он напродир, не обращая внимания на колючие ветки, кои хлестали по голове и царапали лицо, лез через чащобу.
– Не уйдешь, не уйдешь, погань!
Мокшанин был быстрым и юрким, и всё же Лазутка его настиг. Иноверец бросил в сугроб лук (некогда натягивать тетиву и прикладывать стрелу) и выхватил из коричневых ножен саблю. Но схватка была короткой: Лазутка после второго же удара рассек саблю надвое. Вновь было, взмахнул мечом, но вовремя опомнился: князю понадобится «язык».
Над Васильком, тем временем, склонился войсковой лекарь. Острым ножом распорол кожаные порты, осмотрел кровоточащую рану. Весь наконечник стрелы ушел в мякоть бедра. Лекарь покачал головой.
– Худо дело, князь. Глубоко впилась.
– Так вытаскивай!
– Не вытянется, князь. Надо делать разрез. Будет зело больно. Ох, ты, Господи. Треклятый басурманин...
– Буде болтать. Кромсай, дьявол!
Лекарь, остролицый, с редкой куцей бороденкой, размашисто осенил себя крестом и начал рассекать княжью ногу. Василько не проронил ни слова, лишь заскрежетал зубами.
Вытащив стрелу, лекарь, дабы остановить кровь, присыпал рану каким-то мелким золотистым порошком, а затем натуго перевязал ногу
– Добро, не в кость впилась. Бог милостив, княже. Но подниматься нельзя: руда73 пойдет. Три дня надо лежать.
Пока князю сооружали носилки, боярин Корзун пытал мокшанина.
– Почему мордва петляет? Куда она нас хочет завести?
Но мокшанин лишь сверкал узкими злыми глазами и ничего не хотел рассказывать.
– Говори или примешь смерть.
– Ты сам скоро сдохнешь, шайтан! И твой князь, и все его шакалы. Тьфу!
Мордвин плюнул боярину в лицо. Корзун бешено взмахнул мечом. Затем он ступил к лежавшему на носилках Васильку. Рука его слегка вздрагивала, лицо нервное, возбужденное.
– Ужель вспять пойдем, князь?
– Зачем же вспять... Я уже не ходок, а ты, Неждан, ищи мордву. Они где-то недалече. Найди и уничтожь.
С Васильком возвращались десять гридней, а Корзун еще долгое время блуждал по дебрям. Мордва всё плела и плела свои загадочные кружева, и вот, наконец, она перестала петлять. Следы басурман привели гридней к продолговатой лощине, над которой, с обеих сторон, возвышались довольно высокие лесистые угоры.
К Неждану поспешил Лазутка.
– Следы утроились, боярин. Мы - в каком-то овраге, а на угорах следов не видно. Впереди крутой изгиб. А что за ним?
Длинный овражище тянулся саженей на двести, затем лощина резко поворачивала вправо, упираясь в непроходимый лес.
– Так что за изгибом?
– усталым голосом переспросил Корзун.
– Следы могут исчезнуть.
– Черти что ли унесли?
– усмехнулся Неждан.
– Двинемся дале и поглядим.
– А надо ли, боярин? Не по нутру мне сей овраг, как бы в ловушку не угодить.
– Чепуху несешь. Какая ловушка? Да мордва нас, как черт ладана боится, не зря целый день бегает. Дале пойдем!
– Рисково, боярин. Надо бы подождать воев с доспехами.
– Ну, хватит!
– сердито произнес Корзун.
– Тебе ль меня поучать? Тоже мне стратиг. Вперед, вои!
Гридни, так и не отдохнув, двинулись меж угоров, и когда вся дружина втянулась в лощину и первый десяток дошел до излучины, с вершин неожиданно посыпались сотни стрел. Мокшане били довольно метко: почти каждая стрела попадала в цель. То была жуткая картина: суматоха, всполошные крики, смерть. Русичи погибали десятками.
Не ведали молодые дружинники, что мокшане, хитро петляя по дебрям, не только сбили их с толку, но и утроили свои силы, встретившись в одном из урочищ с крупным отрядом в шестьсот сабель. Объединенное войско, повернув за излучину, влезло на угоры и подготовило для стрельбы луки.
Русичи попали в западню.
– Наза- ад! Наза-ад!
– истошно кричал Корзун, видя, как молодшая дружина гибнет на его глазах.
Но и путь к отступлению оказался закрыт. Добрая сотня мокшан сбежала с угоров и загородила выход. И вновь на обезумивших русичей посыпались тучи стрел.