Святая Русь - Князь Василько
Шрифт:
В который уже раз Сутяга убеждался в необычайной преданности своей няньки.
– Спасибо тебе, Фетиньюшка, спасибо. Но к ворогу тебя не пропустят, тут знатный человек надобен. Вот и ломаю башку.
– Знатный, говоришь?.. Надо и мне подумать, голуба мой. Крепко подумать, а как надумаю, так тебе тотчас поведаю… Пошла к себе я, батюшка.
– Ступай, Фетиньюшка.
Сутяга проводил няньку недоуменными глазами: где уж надумать какой-то старухе. Вот незадача. А князь Ярослав всё ждет - поджидает.
Г л а в
ПАУЧЬЯ СЕТЬ
Купец Якурин был немало удивлен, когда в его хоромы самолично прибыл дворецкий боярина Сутяги и заявил:
– Боярин Борис Михайлыч будет рад видеть тебя, Глеб Митрофаныч, в своих покоях.
– Аль какой товар понадобился боярину?
– Товар не надобен. В гости тебя зовет Борис Михайлыч.
С тем дворецкий и удалился, оставив купца в замешательстве. Слыхано ли дело, чтоб знатный боярин купца в гости звал? То немалая честь. Как бы не был торговый человек богат, но за одним столом ему с боярином не сидеть, а тем более с Сутягой, кой известен в народе, как самый влиятельный и кичливый боярин.
С чего бы это вдруг? Якурин терялся в догадках, однако душу его подогревало тщеславие. То-то пойдет разговор в Ростове: купца Якурина сам Сутяга потчевал. А ведь потчевать он не горазд. Скупой: в мороз льду не выпросишь. А тут нако - купца в гости позвал. Высоко, высоко взлетает Глеб Митрофаныч!
Долго дивился Якурин, долго про себя важничал, а затем стал прикидывать: боярину что-то надо, он непременно о чем-то попросит, и просьбу его надо выполнить с наибольшей выгодой. Лишь бы не оплошать. Сутяга - человек коварный и хитрый, но и он, Глеб Якурин, в темечко не колочен, на умишко не жалуется. Кабы его не было, перед ним бы шапку не ломали. Чужим умом в люди не выйдешь… Зело интересный предстоит разговор с боярином.
Борис Михайлыч принимал купца, как высокого гостя: не в покоях, а у крыльца встретил (чем вновь удивил Якурина).
– Проходи в дом, дорогой гостенек, откушай моих яств и питий.
Обнял и облобызал по русскому обычаю и повел Якурина в трапезную комнату. Длинный стол, покрытый белой льняной скатертью, мог разместить добрый десяток гостей. На столе - обилие изысканных яств и море разливанное питий. (Расщедрился Борис Михалыч!).
Зачин столу - рыбная закуска: осетровая, белужья провесная, стерляжья, севрюжья…В серебряных мисах - икра разных засолов, черная и красная.
После зачина, когда выпили по первой чаре за здоровье князя и княгини, хозяин, как это и полагается, поднял
И вновь у Якурина недоуменные глаза.
– Да кто ж не хочет? Но то дело несбыточное. Из песка кнута не сплетешь. В боярские чины князь возводит.
– Князь, спору нет…А вот Ярослав Всеволодович тебя бы возвел.
– Помилуй, Борис Михайлыч, - широко развел руками Якурин.
– Это за какие же заслуги?
– Будут, коль верой и правдой ему послужишь.
– Не понимаю тебя, сват, не понимаю.
– Сейчас поймешь.
Пришлось боярину раскрыть свои карты.
Глеб Митрофаныч вдругорядь опешил. Он долго смотрел на боярина ошарашенными
Однако ни боярин, ни купец на богатые пития особо не налегали, а лишь пригубляли: и тот и другой ведал, что впереди большой разговор, ради коего и состоялся этот загадочный пир.
И первым этот разговор начал Сутяга:
– Поди, сидишь, Глеб Митрофаныч, и всё кумекаешь: зачем-де меня боярин в гости позвал. Не так ли?
– Воистину так, - кивнул Якурин.
Борис Михайлыч отпустил слуг, и когда закрылась за ними дверь, продолжил:
– Долго петлять не буду, Глеб Митрофаныч. Ты у нас набольший купец в Ростове, богатств тебе не занимать, злату и серебру твоему иной боярин может позавидовать.
– Не слишком ли, Борис Михайлыч? Не так уж моя калита и весома.
– Не прибедняйся, Глеб Митрофаныч. Калита твоя уж куда, как полнехонька. Без деньги за море не ездят, а ты у нас каждый год то в Царьград, то в Кафу, то в Бухару снаряжаешься. Чего и толковать - набольший купец! Вот и надумал я тебе честь оказать… Чего бы нам не породниться?
У Якурина (хлебал уху) даже ложка выпала из рук.
– Породниться?
– ахнул он.
– Породниться, Глеб Митрофаныч, породниться. У меня дочь на выданье, у тебя сын - добрый молодец.
Купец настолько опешил, что и слова не мог вымолвить. Чего он слышит, Господи! Когда это было, чтоб боярин свою дочь за сына торгового человека выдавал? Да никогда! Почему такой диковинный выбор?
Дочь боярина Дорофею он видел всего один раз. Маленькая, румяная толстушка. Прямо надо сказать - невеста не завидная, женихи от таких нос воротят, вот и засиделась в девках. Ни один боярич, по всему, за неё не пошел, вот и пришлось Сутяге на купцов перекинуться. А кто самый богатый купец? Глеб Митрофанов.
Борис Михайлыч, выжидая, уставился на Якурина, кой так и не открывал своего губастого рта.
– Чего примолк, Глеб Митрофаныч? Аль худое тебе предложение сделал? Аль зазорно тебе с боярином породниться?.. Дочь моя не слишком казиста? Так ведь, какова ни будь красна девка, а придет пора - выцветет. Ты, как я знаю, купец башковитый, далеко смотришь. Молвлю тебе без утайки.Я -то уж годами стар, порой, недуги одолевают, и никого у меня, окромя Дорофеи, нет. Сын же твой Влас одну соколиную потеху знает, до вотчины моей ему дела не будет. А как скрутит меня хворь, всё тебе достанется. Влас-то у тебя, чего уж скрывать, глуповат. Так что, будешь полным властелином. И не токмо! Глядишь, Глеб Миторофаныч, и боярский чин получишь, коль станешь владельцем боярской вотчины.