Святая, смешная, грешная
Шрифт:
– Давай я одна схожу, заберу её, и мы поедем.
– Кать, давай ты зайдёшь к ней в палату, поможешь, если понадобится, а я в коридоре подожду. Потом вместе потихоньку и дойдём до машины.
– Хорошо, спасибо. Просто я думала, что ты не захочешь вникать во все эти подробности, суету с выпиской, а просто подождёшь в машине.
– Да всё нормально, Катюша, какие проблемы? Заберём сейчас её, и все дела.
Мы шли по уже знакомой аллее. Мимо нас, как и в тот день, неторопливо прогуливались больные. Благо, денёк был солнечный. Проходя мимо «нашей»
– Всё будет хорошо, Вань, вот увидишь, я говорила с врачом. Ты выздоровеешь, обязательно…
«Неужели мы умеем любить и ценить друг друга только тогда, когда кому-то из нас плохо? – подумала я. – Или когда уже поздно. Когда некому и нечего прощать». Мой взгляд непроизвольно метнулся в глубину сада. Там, сливаясь с листвой, всё так же возвышалось тёмно-зелёное здание морга. На его углу стояли люди. Женщины в чёрных платках на голове, да чуть в стороне курившие мужчины. Стояли молча. А о чём уже говорить-то? Говорить и любить надо при жизни… «Господи, да что за мысли такие в голову лезут?» – подумала я и отвела взгляд в другую сторону.
– Кать, ты чего загрустила? – услышала я голос Кости.
Он, словно почувствовав мои мысли, положил руку мне на плечо, и поцеловал в висок
– Кать, всё хорошо, я люблю тебя, и мы больше никогда не будем ссориться.
Улыбнувшись, добавил:
– По крайней мере, по пустякам точно. Я тебе обещаю!
Видимо и он, проходя мимо той скамейки, вспомнил нашу ссору и всё, что ей предшествовало.
– Бог нам дал ещё один шанс на счастье, давай не упустим его, – произнесла я.
– Мы его не упустим, уж ты мне поверь, – сказал Костя, открыв дверь, и мы вошли в здание больницы.
– Ну что, подождёшь здесь, ладно? Думаю, мы недолго.
– Конечно, конечно, без проблем. Не торопитесь там.
Через полчаса, нанеся на лицо толстый слой косметики, надев парик и очки, опершись на костыль, Люба сделала несколько шагов по палате. Видок, конечно, был ещё тот. Мы вышли, если так можно сказать, в коридор, где нас ждал Костя. Не просто Костя, а Костя с коляской. Как же я сама-то не догадалась! Ведь, действительно, у Любани в гипсе левая нога и рука, она даже на костыль-то толком опереться не может.
– Привет, Люба! Ну, вот ты и домой уже, – сказал Костя, подавая коляску. – Садись, доставлю первым классом.
– Ребята, спасибо, если бы не вы, даже не знаю…
Она замолчала, и по её щекам потекли слёзы, а вместе с ними и вся косметика.
– Люб, садись давай, всё самое плохое уже позади. Сейчас отвезём тебя домой, потом я съезжу на рынок, накуплю всё, что нужно – фрукты, курочку домашнюю, ещё какой-нибудь вкуснятины. Через недельку будешь как новенькая у нас! – говорила я, помогая усаживаться ей в кресло.
Костя не торопясь катил по асфальту коляску, а Любаня молча, сквозь тёмные очки, смотрела по сторонам.
«Откуда тебе знать, о чём она думает сейчас, какие мысли у неё в голове? – спрашивала я себя. – Что она должна, по– твоему, ехать в кресле и песни петь? Естественно, после такой переделки, в которую она попала, по-другому будешь смотреть на мир. Кругом солнце, цветы, жизнь бьёт ключом, а она – на костылях, в парике… Тут уж не до смеха».
Мы приблизились к больничной проходной, за которой была совсем другая жизнь – с московским бешеным ритмом, скоростями, делами и заботами, на которые иногда не хватает двадцати четырёх часов в сутки.
– В это сложно поверить, пока ты не на больничной койке, – вдруг заговорила словно сама с собой Любаня, – но когда ты лежишь одна в палате, часы кажутся годами. Какие только мысли не лезут в голову. Наверное, только тогда понимаешь, что есть на самом деле наша жизнь, насколько она тонка, подвержена ударам судьбы, непредсказуема. Действительно, все мы ходим под Богом, – тяжело вздохнула Любка и замолчала.
М-да, всё-таки я не разучилась ещё понимать свою подругу даже по взгляду. Хотя о чём она ещё сейчас может думать? Не о танцах же. Любой, окажись на её месте, сто раз вспомнил бы и о Боге, и о превратностях судьбы.
– Любаша, давай мы сядем с тобой на заднее сиденье, по дороге поговорим, обсудим всё, что нужно сделать в ближайшие дни. Тебе же надо на перевязки ездить. Лекарства какие выписали? Давай рецепт, мы заедем в аптеку.
– Кать, я тут созванивалась с братом моей мамы, ты же знаешь о нём, тот, который живёт под Смоленском. Кругом лес, чистый воздух, тишина – то, что сейчас мне и нужно. Говорит, что интернет есть, правда, не очень хорошо работает, но тем не менее… Мы сможем с тобой списываться или по иногда по скайпу общаться. В общем он обещал через недельку приехать за мной, поеду к ним до конца лета.
– Вот это новость! – удивилась я. – А как же бизнес? На кого оставишь? По врачам, наверное, ещё походить нужно, а ты уезжать собралась. Хорошо подумала?
– Я говорила с моим бухгалтером, она – толковая женщина, уверяет, что справится и без меня. Кать, ты же знаешь мой бизнес, коллектив-то – раз, два и обчёлся. Швы здесь сниму, а гипсы – там. Не проблема. Зато тишина и чистый воздух.
– Кстати, Люб, – вмешался в разговор Костя, – у тебя машина в какой компании застрахована? Напиши доверенность на меня, просто от руки, я заберу её со стоянки и договорюсь, чтобы побыстрее отремонтировали. Пока ты на парном молоке да на свежем воздухе здоровье поправляешь, всё будет сделано в лучшем виде.