Святой грааль

Ветер Андрей

– Не подвиги нужны нам, но разгром врага! – выступал он перед собравшимися воинами. – Не личная отвага ради похвальбы перед сородичами, но война за свободу Британии! Что будет с нашими жёнами и детьми, если мы, красуясь друг перед другом своей удалью, сложим головы на поле брани? Наши дети превратятся в рабов! И пусть о нас будут слагаться хвалебные гимны, это не вернёт свободу нашим детям! Пришло время изменить тактику, пришло время разработать стратегию. Если всё останется по-прежнему, то саксы отнимут у нас победу. Им нужна наша смерть. И многие бритты, как я вижу, потакают желаю врага – отправляются в бой не драться, похваляться своей храбростью. Они выезжают голыми, с одним клинком в руке, подставляя грудь вражеским стрелам… Не храбрость

это сегодня, а глупость! Помните, что вы, погибая, оставляете беззащитными ваших детей! Сюда, в Британию, хлынули все, кого германцы подмяли под себя. Их гораздо больше, чем нас, а потому лоб в лоб мы их уже не можем одолеть. После ухода отсюда римлян наша земля сошла с ума: каждый вождь возомнил себя верховным правителем, каждый воин возомнил себя вождём. Жадность и глупость разорвали нашу страну на куски, которые мы до сих пор не можем сшить в одно крепкое полотно. Но теперь поздно сетовать. Мы имеем то, что имеем. У нас есть два пути: собраться веем вместе и дать решительный отпор чужеземцам или же погибнуть… Но помните, что вместе с нами сгинет Британия кельтов. От нас не останется ничего, разве только легенды, да и те будут лживы… Вы этого хотите?

Толпа загудела.

– Веди нас за собой, Артур! Скажи, что нам делать, Человек-Медведь!

И Артур говорил снова и снова. Казалось, его понимали, но когда доходило до военных действий, он видел, как наиболее горячие юноши, раскрасив лицо в священный синий цвет и сбросив доспехи, мчались вперёд, выкрикивая оскорбления в адрес врагов. Они горели желанием проявить свою доблесть, они жаждали доказать всему миру, что смерть не страшна им… И они погибали первыми. Вожди не могли совладать с молодыми воинами, которые стремились в первую очередь покрасоваться с трофеями в руках перед своими возлюбленными, а потому забывали о дисциплине и нередко рушили разработанные командирами планы.

– Если вы не в силах справиться с буйными головами, – угрюмо заговорил на очередном совете Артур, обращаясь к военачальникам, – тогда рубите эти головы. Только беспощадными мерами мы сможем навести порядок.

– Государь, – не менее угрюмо ответил длинноволосый Флезаур, сидевший напротив Артура, – такая мера не принесёт тебе популярности.

В народе Флезаура называли «правой рукой» Человека-Медведя. Получив своё имя за опустошительные набеги на врага, он пользовался славой и самого надёжного соратника из всего окружения Артура. Ему, и только ему, верховный вледиг доверял безоглядно. Даже Эктор Непобедимый, умевший выполнить даже невыполнимое, не пользовался таким доверием. Артур давно заметил в Экторе нечто, что делало его похожим на Мерддина и прочих друидов, а Флезаур был прост, предсказуем, предан Круглому Столу; Флезаур был надёжен.

– А кто говорит о популярности? Речь идёт о жизни и смерти, – ответил Артур. – О жизни и смерти нашей страны! Мне популярность не нужна. Я согласился принять корону вледига, поддавшись уговорам народа. Если не выполняются мои приказы, то чего стоит моё слово?

– Мы не германцы, государь, – возразил Флезуар, – мы вольные люди. Как могу я рубить голову глупому мальчишке за то, что он просто хочет быть первым в бою? У него есть право проявить себя.

– Из-за десятка таких неугомонных мальчишек мы потеряли несколько сотен прекрасных бойцов. Вспомните сражение у Бычьего Брода. Мы продумали всё до мельчайших деталей, заманили передовой отряд саксов в ловушку, но в последний момент какой-то сопляк, возомнивший себя героем, ринулся вперёд, вопя, что он отомстит за своего отца… Мало того, что он сам погиб без всякой пользы для дела, он и наши отряды обнаружил, не дав саксам подойти достаточно близко!… Если такое повторится, я буду рубить головы не только виновникам, но и командирам. Больше предупреждать не стану.

За круглым столом вождей нависла тягостная тишина.

– Государь, – с трудом заговорил Хыддун после продолжительного молчания, – чем же мы будем отличаться

от саксов, если обратим оружие против своих же?

– Хватит жалеть глупцов! Мы потеряем всё, если не избавимся от груза глупости! Вы не успеете опомниться, как наша страна исчезнет… Всё начинается с дисциплины и заканчивается дисциплиной. Порядок – вот моё знамя. Об этом я твердил всегда.

– Порядок и жестокость не есть одно и то же, – возразил Хыддун.

– Ответь мне, славный Худдун, – Артур подался вперёд всем телом, – что ты сделаешь с человеком, который убил твоего брата?

– Убью.

– А в результате выходки некоторых молокососов погибли чьи-то братья. Заслуживают ли прощения эти сосунки? Молчишь? А вот я не в силах молчать… Меч верховного правителя – не игрушка! Наши планы разваливаются из-за глупости безмозглых тварей, а не из-за прозорливости врага! Сейчас мы ещё держимся, но скоро начнём отступать! Подумайте хорошенько, нужна ли нам прежняя «вольная» война… Или пора взяться за ум? Если предпочитаете воевать по старинке, то я сложу с себя власть, ибо нет ничего хуже и смешнее, чем властитель, не способный справиться со своеволием вассалов.

Опять наступила тишина.

Артур поднялся и подхватил рукой свой красный плащ. Вожди остались сидеть на своих местах. Сверху, сквозь плотную соломенную крышу, донеслось карканье вороны. Артур молча пошёл к воротам крепости.

Поднявшись по лестнице на башню, он задумчиво поглядел туда, где по настоянию Мерддина был сооружён большой каменный крест. Перед крестом пылал костёр, неровно освещая могучую крестовину и сидевшего у основания креста друида.

– О чём думаешь, брат? – спросил Артур, вернувшись мыслями в крепость, и посмотрел на стоявшего рядом дозорного. Это был средних лет мужчина с ясными голубыми глазами, весь в бороде, с косами на висках. – Что нас ждёт?

– Только победа, государь, – натянуто улыбнулся дозорный.

– Победа над кем? Над чем?

Тот пожал плечами в ответ.

– А что ты скажешь, друг, – продолжил Артур, – если я признаюсь тебе, что не верю в победу, потому что не верю в себя…

– Не может такого быть, государь. Ты знаешь всё.

– Даже Мерддин не знал всего, – возразил Человек-Медведь.

***

Артур пробудился внезапно. Ночь наполняла спальню густой тьмой, только из окна струился едва уловимый лунный свет, падая на край кровати. На кровати кто-то сидел, укутанный с головой в длинный кусок грубой ткани. Голубоватый свет луны чуть прорисовывал неподвижный контур головы, ссутулившейся спины и складки ткани. В первое мгновение Артур решил, что это Гвиневера проснулась и, одолеваемая бессонницей, размышляла о чём-то.

– Ты почему не спишь? – спросил Артур, стараясь говорить негромко, будто боялся спугнуть висевшую в спальне тишину.

– Я никогда не сплю, – послышался ответ. Голос принадлежал мужчине. Он звучал мягко, почти глухо.

Артур мгновенно бросился к висевшему на стене оружию, но, едва схватившись за рукоять меча, остановился, потому что голос таинственного гостя произнёс:

– Разве ты не смешон сейчас?

– Смешон? – Артур всё-таки взял в руки клинок.

– Ты полагаешь, что враг, сумев незаметно проникнуть в твои покои, стал бы дожидаться, когда ты откроешь глаза? Ты думаешь, что враг не зарезал бы тебя спящим?

– Тогда зачем ты пришёл? Кто ты?

Артур остановился перед незнакомцем, силясь разглядеть черты его лица.

– Мне трудно сказать, кто я есть… Я почти ничего не знаю о себе… – сказал гость. – Раньше я был просто человек, искавший истину. Но время сделало из меня совсем другое…

– Ты был монахом?

– Я бродил по дорогам моей страны, беседовал с людьми, посещал храмы.

– Бродяжничал? – уточнил Артур.

– Одно и то же можно назвать разными словами. Твой учитель Мерддин тоже много путешествовал, но ты не называешь его бродягой.