Сяо Тай и разбойники горы Тянь Ша

Хонихоев Виталий

Тем временем земная суета вокруг этой Сяо Тай начинала приобретать уже совсем комические оттенки и грандиозные масштабы. Мало того, что под ней каким-то неведомым образом вдруг оказалась мягкая подушка, а спина — укрыта чьим-то одеялом. Рядом с ней удобно расположились столько людей, что поляна у позорного столба оказалась почти полностью заполненной. Люди переговаривались между собой, пели песни, рассказывали веселые истории. Гу Тин и Минмин, наплевав на запрет напоили и накормили Сяо Тай, пользуясь тем, что Чжан Хэй закрывал их от бдительного ока Шестого. Сейчас же несколько разбойников занимались тем, что разбивали шатер, натягивая его прямо над головой у Сяо Тай.

— Честно

говоря я побоялась что ты сейчас с катушек сорвешься, — говорит она, обращаясь к могучей спине стоящего над ней Чжан Хэя: — а ты же обещал.

— Сперва я взбесился, — гудит басом Чжан Хэй и по буграм, заходившим по его спине она поняла, что тот начал оглаживать свою черную бороду: — а потом вспомнил как ты меня учила. Раньше я бы просто разорался и подрался с кем-нибудь. Но Генрих Альтшуллер-шифу учил что если установлены противоречия, то их можно устранить с применением методов ТРИЗ. Тут налицо административное противоречие, существует запрет на помощь тебе со стороны. При этом я сперва выяснил как именно звучал этот запрет, ведь сбор информации важен при установлении обстоятельств противоречия. Запрет звучал так «никому из кухонных работников или Старших Братьев не дозволяется оказывать этой Седьмой какую-либо помощь.» Вот я и не оказываю никакой помощи. Я просто стою.

— А как же поправка, которая гласила «никому не позволяется оказывать помощь этой Сяо Тай»? — спрашивает она, морща нос.

— Нос чешется? — поворачивается Чжан Хэй и смотрит на нее сверху вниз: — эй! Никому Не! Где ты?

— Я тут, Старший Третий Брат! — откуда-то появляется худощавый молодой парнишка в оборванном халате.

— Возьми палочку и почеши Седьмой Сестре нос. Но смотри, аккуратно!

— Цунмин, Старший Третий! — парнишка тут же достает откуда-то тонкую веточку и тщательно чешет ей нос, высовывая кончик языка от старания. Сяо Тай становится смешно.

— Исполнение приказа буквально. Серьезно? — спрашивает она у Чжан Хэя.

— Не понимаю, о чем ты, Седьмая. — пожимает тот могучими плечами: — сказано же «Никому Не позволяется оказывать помощь этой Сяо Тай». Вот Никому Не и помогает. Как тебе, Никому Не, вот откуда у тебя такое имечко, а?

— От родителей! Мама с папой так назвали. Наверное. У меня память плохая, ничего не помню. — залихватски улыбается тощий парнишка в драном халате: — а как меня Старший Третий Брат захочет звать — так пусть и зовет.

— Как удобно, — усмехается Сяо Тай: — ты меня поражаешь, Чжан Хэй. Поистине говорят, если ты не видел человека три дня, отнесись к нему как к незнакомцу.

— Я не видел эту Седьмую Сестру всего два дня, но она уже умудрилась попасть в колодки. — ворчит Третий Брат: — как можно было вот так попасть! Тебя никуда нельзя отпускать!

— Да ладно тебе, у меня все было под контролем. — говорит Сяо Тай: — наоборот хорошо, что тебя не было, ты бы там на Совете дров наломал.

— Это что такое тут творится?! — раздается громкий голос и все замирают. Замолкают поющие песни разбойники, что сидят на земле рядом, устаивая праздник непослушания. Замирают несколько человек, что натягивают тент над головой Сяо Тай. Прячет кувшинчик с водой за спину Гу Тин.

— А я-то думал, куда этот недоносок Юань Сяо-ту подевался, — бормочет себе под нос Чжан Хэй: — а он ябедничать побежал.

— Что тут происходит, я спрашиваю? — упирает руки в бока Первый Брат и строго смотрит на них. Чжан Хэй отводит взгляд в небо, что-то там высматривая. Внимательно так.

— Что тут… Третий Брат! Чжан Хэй!

— Что? А, это ты, Первый. — тот делает вид что только заметил Первого Брата: — какими судьбами? Слышал я, что Совет без меня прошел, мнения моего братья не спросили, вот как так?

—

Тебя не было в лагере. И потом, я не об этом, что тут…

— Как не об этом. Первый Брат, у нас в Братстве важные решения должны всеми членами Совета обсуждаться. — преувеличенно обиженно складывает руки на груди Чжан Хэй: — так же у нас в Записях Совета сказано.

— Не такая это уж и важность была, — отмахивается Первый: — что вы все тут делаете и почему она не наказана? Почему кто-то ей помогает?

— Как так — не важно? Наказание одного из членов Совета — это событие очень важное. А отсутствие меня на нем — еще более важное. Вот если мы тут соберемя Шестого Брата наказать, а в это время Первый Брат и остальные будут отсутствовать, скажем, так что — я и Седьмая можем его наказать, так что ли? В отсутствие кворума. — он поворачивается к Сяо Тай и шепчет: — я правильно сказал? Кворума?

— Совершенно верно. — кивает та, забыв, что на ней надета колодка и уперевшись подбородком в деревяшку. Деревяшка существенно проминается под усиленной Ци кожей. Она замирает на месте. Как бы не сломать ее сейчас, думает она, не вовремя сейчас разворачиваться полной.

— Что? Послушай, Третий Брат, сейчас не время обсуждать такие вещи… — начинает было Первый, но увидев, что все взгляды прикованы к нему — поднимает руку.

— Хорошо, — говорит он: — да, мы должны были обсудить это все вместе, однако твой голос ни на что бы не повлиял. Большинство было за наказание и поощрение одновременно, решение было принято единогласно! Даже Второй Брат за него голосовал. Значит и спор об этом сейчас несущественен. Ты все равно ничего не понимаешь, Брат Чжан, предоставь все мне. Лучше скажи, что тут происходит и почему все сидят рядом с этой преступницей?

— Ты хочешь сказать, Первый Брат, что мой голос — не существенный? — говорит Чжан Хэй и все вокруг как-то сразу подбираются. Поляну словно заволакивают тучи.

— Что? Чжан Хэй, Брат-храбрец, я не так выразился. Но что мог бы решить твой голос? Один против пяти? Даже если бы я разрешил голосовать этой Сяо Тай и Второй встал бы на твою сторону — все равно решение было бы принято. Большинство членов Совета Братства сказали свое слово, и оно должно быть исполнено надлежащим образом.

— Извини, Первый, но тут ты не прав. — качает головой Чжан Хэй.

— Где же я неправ? В том, что четыре больше, чем три? В том, что как бы мы не голосовали, решение осталось бы прежним? Может нам посчитать на яблоках? — складывает руки на груди Первый: — на жаренных кабанах? На голых девицах? На кувшинчиках с рисовой водкой? На чем ты там считал, пока Совет тут принимал важные решения?

— Ты неправ в том, что считаешь голоса без моего голоса, — объясняет Чжан Хэй: — я не высказался. Я не привел аргументы против. Я не рассказал, что именно сделала эта Седьмая для того, чтобы лагерь не голодал. И я уверен, что если бы Совет выслушал меня, то принял бы иное решение. А потому я полагаю любое решение, принятое без меня — нелегитимным! Ээ… в смысле, любое важное решение без полного кворума, без всех. Вот. — говорит Чжан Хэй и Сяо Тай морщится. Сбивается гигант на личности, но в целом, в целом — просто молодец. Вот нельзя стереотипами людей мерять, если большой и сильный, значит тупой и медленно соображающий. Ничего подобного, Чжан Хэй большой и сильный, но двигается быстро как атакующая кобра. А для того, чтобы так быстро двигаться в бою — нужна очень быстрая соображалка. Это он скорее на публику играет такого недалекого амбала, ему так живется легче, и спросу меньше и ответственности. Но дураком Чжан Хэй никогда не был. Таким его иногда считали, но это обманчивое впечатление… которое развеивалось с первым же ударом алебарды.