Syberia 3
Шрифт:
– Доктор, можете вы хотя бы отстегнуть меня?
– Кейт была на грани, и если доктор задался своей целью довести пациентку до истерики или спровоцировать нервный срыв, то с этим он успешно справлялся.
– Каковы отношения в вашей семье?
– продолжил спрашивать Замятин, не обратив внимание на реплику пациентки.
Кейт, ощущая себя, как преступница на допросе, опустила глаза, но продолжала чувствовать на себе пристальный, как у Ганнибала Лектера, взгляд доктора.
"Он, как паук, поймавший муху в паутину"...
– Почему вы молчите, мисс Уолкер? У вас проблемы в семье?
Девушка так стиснула
– С чего вы взяли?
– наконец спросила Кейт, стараясь говорить как можно спокойнее.
– У меня никогда не было проблем с семьей.
Стрелка на детекторе склонилась к красному делению и прибор противно запищал.
Доктор Замятин кивнул и стал заполнять бланк:
"У пациента 10 наблюдается скрытая агрессия и нежелание идти на контакт. Рекомендуется изоляция от остальных пациентов"...
Кейт, забыв о том, что прикована к креслу, попыталась встать:
– Что вы себе позволяете? Я не страдаю никакой агрессией и не желаю тут оставаться! Немедленно отпустите меня, у вас нет никакого права держать пациента против его воли!
Замятин вытащил из ящика стола какую- то ампулу, заполненную бесцветной жидкостью.
– Вам нужно успокоиться, мисс, - мягко сказал он, поднося шприц к руке Кейт.
Он затянул жгут на кисти и наметился вкатить препарат пациентке. Девушка попыталась оттолкнуть Замятина ногой, но игла вонзилась ей в кожу. Перед глазами Кейт стали мелькать черные мушки и она провалилась в темноту... При этом она какое-то время хрипела, чувствуя странное першение в горле.
Доктор Замятин несколько минут смотрел на пациентку. Убедившись, что девушка заснула, он освободил ее руки и нажал на кнопку. В комнате появился санитар- темноволосый мужчина лет тридцати.
– Филипп, отнесите номер 10 в одноместную палату.
Санитар кивнул и, взяв Кейт на руки, понес ее к выходу:
– Следите за ней, - велел Замятин.
– Если снова будет проявлять агрессию, добавьте успокоительного.
– Он ещё раз посмотрел на Кейт, всё ещё пребывающую в полусознательном состоянии. Под глазами у неё появились круги, а нос стал синеть.
– Похоже, у неё аллергия на "Мексидол".
Замятин вошёл, в сопровождении санитара-мордоворота в палату и подал Кейт какой-то пузырёк.
– Эт... Э-э-у... Ш-ш-что это?
– спросила она заплетающимся языком.
– Суспензия для снятия аллергической реакции. Пейте-пейте, вам же лучше будет.
Кейт послушно выпила всё, после чего взобралась с ногами на кровать и какое-то время бездумно, как маятник, покачивалась взад-вперёд.
Замятин оставил палату и вернулся в свой кабинет. Тут только он заметил, что через оконное стекло за интерьером и находящимися там людьми, следят чьи-то любопытные узкие глаза. Доктор уже знал, кто это, поэтому безошибочно определил парня по кличке Форточка. Это был щуплый якут двадцати шести лет. Горожане его недолюбливали, поскольку он всюду совал свой
Доктор открыл окно и рявкнул:
– Форточка! Ну-ка иди сюда!
Тот завертелся, как юла. Трусоват был Форточка, все это знали, Замятин - в том числе. О нём он говорил с долей снисходительности, дескать нельзя винить шакала в том, что он - не волк и не лев.
– Ой, з-з-здра-здравствуйте, доктор, а я т-тут шёл мимо, и да-дай, ду-думаю, за-загляну...
– Кому ты тут сказки рассказываешь? Вот что, Форточка, ещё раз увижу, как ты тут носом водишь - вколю такую дозу, что месяц под себя ходить будешь, понял?
– В-всё, бе-бе-без вопросов!
– затараторил этот щуплый с виду якут и сразу сорвался на бег. Бежал, что называется, "роняя тапки".
"Бе-бе, - усмехнулся про себя Замятин.
– Такие на расправу слабы". В обычной жизни доктор выглядел человеком замкнутым и недружелюбным. Некоторые называли его не иначе, как "доктор Менгеле". Ходили слухи, что он собственную жену замучил до смерти. Старожилы говорили, что после смерти жены доктор стал ещё более скрытным и необщительным. Он стойко пережил потерю, но с тех пор совершенно охладел к людям, хотя и старался соблюдать правила хорошего тона при посторонних людях.
Слухи, конечно, но ссориться с Замятиным опасались все - и обычные горожане, и местный криминальный элемент, поскольку он никогда не эпатировал все и вся, но обид не забывал и просто молча копил злобу, надеясь когда-нибудь отомстить.
==========
Глава 6. Семидесятая широта. ==========
Несколькими днями ранее.
В юрте сидели двое - юки и не кто иной, как детектив Ник Кантен. В последний месяц сыщик только и делал, что плёлся вслед за юколами и оленьими упряжками. Каждый день он жутко уставал и надеялся, что когда он доберётся до следующей стоянки юколов, они уже найдут беглянку. Но добраться до таковой было очень нелегко. От оконечности Таймыра до устья Енисея надо было преодолеть метровые снежные заносы и сотни километров пути. Северяне были выносливы и привычны к подобным условиям, но Кантен раз за разом спотыкался и чувствовал себя опустошённым. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что хочет сдаться и вновь вернуться в Красноярск.
– Тепло сейчас в Красноярске, - говорил он вечерами в юрте, оставшись один на один с юки.
– Там, понимаешь, весна, всё тает, просыпается. А тут... Тут за сотни миль никого не найти.
Когда, наконец, караван вышел к стоянке, они обнаружили разорённый лагерь. Ни людей, ни оленей, ни какого-нибудь мало-мальски ценного инвентаря. Разграбили подчистую. Найти юколов не удавалось ещё несколько дней, пока, наконец, некоторые из них, добравшиеся до села в устье Енисея, рассказали, что было нападение. Стреляли и даже кто-то кинул гранату, в результате чего одному из соплеменников оторвало ногу. Ближайшая больница находится примерно в часе езды от этих мест. Судя по азимуту, который указал один из кочевников, беглянку стоит искать где-то на семидесятой широте.