Сыграй мне смерть по нотам...
Шрифт:
– Конечно! – сказала Алла Леонидовна, серебрясь сединой, оправой очков и блеском неправдоподобно молодых глаз. – Стакан тёплого молока на ночь обязателен.
– А может, какие-нибудь таблетки? Или витаминчики поколоть? – напирал с надеждой Самоваров.
– Пока не вижу в этом необходимости. Сейчас тяжёлое время – холода, ожидается эпидемия гриппа. Поэтому ешьте цитрусовые. И как можно больше чеснока и лука!
Самоваров расстроился. Хорошенькое дело! Получить за три сотни совет переспать с мужиком к девятому января и накушаться чесноку! И это всё?
Минута прошла в молчании. Взгляд Аллы Леонидовны, недавно такой
– Алла Леонидовна, вы это всё мне всерьёз говорили?
– Вполне. Чеснок помимо витаминов и фитонцидов содержит жизненно важный микроэлемент селен, который необходим для…
– Я не о чесноке! С ним всё ясно. Я про сны, про кастрюли, бананы и дерьмо в беседке. Про это тоже серьёзно?
Алла Леонидовна мелькнула бликами очков и сдержанно улыбнулась:
– Как я понимаю, у вас серьёзные проблемы. В этой ситуации доверие к специалистам необходимо.
– Там, конечно, Фрейд у вас на стенке, – кивнул Самоваров в сторону седой бороды. – Это он учит задавать глупые вопросы?
– Глупые, как вы выражаетесь, вопросы помогли миллионам людей ужиться с жестокостью и странностью нашего мира. Только со стороны кажется, что всё это глупо. Нет! Это первооснова личности. Сексуальность, пробуждение сексуальности, воплощение сексуальности…
– Понятно. Судя по всему, в детстве у вашего папы Фрейда штанишки были очень тесные в шагу. Отсюда он вывел закон, что его тесные штанишки носили все поголовно.
Теперь Алла Леонидовна не улыбнулась – она захохотала, зазвенела мелким колокольчиком, не только зубы показав, но и женственно розовое нёбо. Очки она сняла. Без них её глаза стали крупнее и ярче. Самоваров окончательно запутался в вопросе, сколько ей на самом деле лет.
– Вы меня позабавили, – сказала она. – У меня весь день тяжелейшая работа. Улыбаться приходится много и сочувственно, а смешить никто не хочет. У вас получилось! Вы, похоже, человек с мозгами. В чём-то вы правы: у нас у всех в детстве, вообще в прошлом, были свои тесные штанишки. Иногда они дьявольски жмут. Наше дело – найти эти штанишки и снять. И человек становится счастливым! Самая сильная радость – не наслаждение, не удовольствие, а прекращение боли. Не все это признают, но все знают.
– Я знаю, – подтвердил Самоваров.
– Так что же вам не нравится? Конечно, штанишки – тайные смехотворные пороки – чаще терзают людей самолюбивых, скрытных, мнительных…
– Вроде вашего Фрейда? У них должна быть уйма свободного времени, чтобы терзаться.
– А у вас такого времени, конечно, нет? Тогда зачем вы ко мне пришли?
Самоваров понял, что зашутился и закокетничался. С Аллой Леонидовной шутить не стоило. Похорошевшая от смеха, она холодно и едко смотрела ему прямо в глаза. В своём календаре она быстро поставила вопросик против девятого января.
Самоваров колебался: придумать ещё какую-нибудь чепуху или сказать правду? Врать он не очень умел и знал, что трудно обморочить умного человека.
– Знаете, не всякого можно уговорить пойти к психологу, – начал Самоваров, на ходу соображая, как быть дальше. – Некоторые думают, здесь смирительную рубашку сразу надевают.
Алла Леонидовна согласилась:
– Да, предубеждение есть.
Самоварова вдруг озарило. Он заговорил
– Предубеждение вредное! Иногда совет нужен не тому, кто не в порядке, а тому, кто рядом. У меня вот какая проблема. Я в молодости прослужил одиннадцать месяцев в уголовном розыске. Но друзья до сих пор остались. Был у нас в райотделе один парень, Валька Чухарев…
Никакого Вальки Чухарева в природе не существовало. Вернее, он существовал, но был не работником угрозыска, а совсем наоборот. Лет пятнадцать назад грабил Валька продуктовые ларьки и старушек, торговавших редиской, семечками и самогоном. Стас Новиков, тогда ещё молоденький лейтенант, несколько раз ловил его с поличным. На судебных заседаниях Валька бурно каялся, рыдал до икоты и обещал устроиться на работу. Получал он всегда смехотворно коротенькие условные сроки, потому что ловко выдавал себя за жертву недосмотра школы, прогнившего комсомола и вообще тоталитаризма.
Валька был уверен: «Я несовершеннолетний, ничего мне не будет!» Судьи и заседатели, чаще всего женщины средних незлых лет, малолетним сочувствовали. Валька перед ними мастерски изображал ребятёнка лет пяти по уму. Он поминутно просился писать, ковырял в носу, облизывая палец, и плакался, что с рождения не знал ласки матери и вкуса конфет. Мудрено ли, что он кидался на торговок, чтоб завладеть хотя бы одной-единственной карамелькой «Плодово-ягодный букет»?
Конец Валькиным спектаклям пришёл, когда он на рынке стукнул незнакомого торговца кабачком по голове. Торговец попался восточный и сметливый. Он расценил удар кабачком как политический вызов, геноцид и всплеск имперских амбиций. Из жертвы тоталитаризма Валька вдруг сделался его чудовищным воплощением. К тому же Валька как раз побрил на лето голову, чтоб не потела, и щеголял в чёрной рубашке, которую стащил у кого-то на пляже. Вылитый русский шовинист! Вальке пришлось наконец отбыть в колонию для несовершеннолетних, заболеть там открытой формой туберкулёза и исчезнуть из виду.
Звучное, но малоизвестное Валькино имя Самоваров решил использовать в сочинённой им истории. Врать так врать! Свою историю он всё-таки не целиком выдумал –скорее, слепил из нескольких реальных. Про такое в кино пишут «по мотивам». Валькина фамилия для этой проделки как нельзя лучше подошла: подлинную милицейскую не назовёшь – человека можно подставить, а придуманную легко забыть или спутать.
– Служил Валька Чухарев в уголовном розыске, семью завёл, – начал свой сказ Самоваров. – Однажды с ним случилась беда: он ехал на велосипеде по шоссе, и его сбил грузовик. Вальке повредило позвоночник, проломило черепную коробку, да ещё полежать на солнцепёке с полчаса пришлось, пока «скорая» приехала. Так он стал инвалидом.
Алла Леонидовна печально кивнула.
– Он не просто стал инвалидом, – уточнил Самоваров. – Представьте: не говорит, не ходит, практически никого не узнаёт. Мы своих в беде не бросаем, помогаем, как можем. Но Чухарев уже шестой год находится в стабильно тяжёлом состоянии. Ни туда, ни сюда! Пока родители Валькины были живы, ходили за ним, а теперь ситуация просто невыносимая. Жена измаялась. В домах инвалидов мест никогда нет. Положение хуже некуда. Смотреть на Вальку больно! Да и не Валька это теперь, а кто-то совсем непонятный. Человек не живёт, а мучается. Мычит так жалобно… Собаку бы давно уже пристрелили! Или укол бы поставили. Чем человек хуже?