Сын Багратиона
Шрифт:
Забегая вперёд, скажу, что нам с солдатами крепко повезло, что мы прибрали к рукам этого проныру, очень уж полезным он оказался человеком. Но об этом расскажу попозже, когда разберусь, как мне жить дальше в свете неожиданного участия в моей судьбе отца.
Глава 4
Интерлюдия.
Князь Багратион злился. Да, что там, он был в ярости. Кровь кипела и требовала немедленных действий.
Дело в том, что он получил сразу два письма от Лизы из-под Смоленска. В первом она писала, что её свекр издевался
Второе письмо и вовсе приморозило. В нем Лиза написала, что на усадьбу напал отряд из пятидесяти человек. Нападение отразили, уничтожив сорок пять разбойников, при этом сами потеряли убитым только одного из солдат, которых он оставил в имении. По её словам, в нападении участвовали несколько помещиков со своими людьми, в основном поляки, а кому как не князю, который только недавно сражался с ними в прошедшей кампании, было знать, что это за противник.
С трудом ему верилось в такой исход боя, тем более что, по словам Лизы, план обороны придумал его пятилетний сын. Бред какой-то, в который нормальный человек никогда не поверит. Но это ладно, с этим можно будет разобраться при встрече, а вот тот факт, что его сын в опасности, требует незамедлительного вмешательства.
Первым порывом Петра Ивановича было желание немедленно перевезти сына с его матерью к себе в столицу, но он немного поостыл и понял, что делать это до того, как он встретится с родными, не следует.
Любящая мать может всякого наговорить про своего сына, ведь он для неё идеален, а на самом деле все может быть не совсем так или даже совсем не так.
Нет, участие в судьбе ребёнка следует проявить в любом случае, вот только делать это нужно с умом, а не сгоряча.
Обдумывая, как поступить в этой ситуации, он вспомнил разговор со своим отцом, который был категорически против его женитьбы, как он тогда выразился, на первой встречной. Он, собственно, и против признания сына возражал, но там опоздал. Пётр Иванович, увидев этого крохотного человечка, и секунды не думал, сразу признал его своим и правильно поступил, хоть и пришлось выслушать от отца немало всякого.
Конечно, тогда он и сам не особо стремился связать себя узами брака. Всё-таки любви к Лизе в общем-то не было. Страсть — да, была, а вот любви такой, чтобы хотелось жизнь отдать за женщину, не было.
Но сейчас никто не мешает устроить свою жизнь по своему усмотрению. Надо только получить разрешение государя, что не должно быть проблемой. Но торопиться не надо. Разумнее сначала навестить Лизу, хоть немного побыть с ней, а уж потом принимать решение. Тем более что все равно предстоит отправляться в Европу, можно выехать и пораньше.
Плохо, что сейчас в шляхетский корпус принимают только с тринадцати лет. А то отдал бы туда сына и голова не боли. Ну ничего. Организовать ему нормальных наставников и достойную охрану будет нетрудно.
Наверное, надо отправить к ним в имение дядьку Вахтанга да несколько его сорвиголов, человек пять отставных казаков из конвоя Его Величества и каких-нибудь преподавателей, чтобы сын с малолетства получал достойное образование. Да, именно так
Конец интерлюдии.
Я был счастлив. Нет, на самом деле почти два месяца покоя и кайфа от безмятежного детства, когда тебе не надо носиться, будто тебя в одно место ужалили, думать, как заработать на кусок хлеба, помочь детям деньгами и обеспечить себе спокойную старость. Знай, развлекайся в свое удовольствие, хочешь — бездельничай, хочешь —носись, как угорелый, где ни попадая. Что говорить, если даже спать можно сколько захочешь. И никто тебе не помешает! Только и обязанностей, что ходить с мамой церкви по воскресеньям. Ляпота.
Нет, я, конечно, совсем уж из жизни не выбился. Приходилось общаться с тем же купцом, читать его отчёты и вникать в, если это можно так назвать, бухгалтерию, но на этом все.
Была мысль напрячь кузнеца и сотворить с ним что-нибудь прогрессорское. Но как появилась, так и исчезла. Ну его нафиг, пока есть возможность, буду кайфовать, а там — куда кривая вывезет.
В общем, два месяца счастья, а потом наша усадьба превратилась в кипящий котёл страстей. Нет, поначалу все было даже интересно. Но недолго.
Однажды к нам приехали сразу две кавалькады людей с небольшими обозами. Первая группа состояла из колоритных грузин во главе с суровым рыжебородым дедом. В этой группе было пять, судя по повадкам, винов и десяток челяди, которая приехала на четырех телегах, заполненных разнообразным добром. Вторая группа состояла из пятёрки пожилых, но ещё крепких казаков и четырех иностранцев с десятком слуг. Эти приехали на пяти телегах.
Добрались эти группы до нас с разницей в пару дней, и, как выяснилось, прибыли они по велению моего отца для нашей охраны и обучения меня любимого всему, что должен знать и уметь княжеский сын. Естественно, они привезли с собой письмо от отца, который обещал вскоре прибыть к нам лично и велел организовать моё обучение должным образом.
Собственно, с прибытия грузин и начались мои проблемы, которые усугубились с появлением казаков, вместе с которыми приехали мои наставники.
Нет, сначала даже интересно было наблюдать за этими детьми гор. Но когда суровый старик подошёл ко мне и с легким поклоном заговорил по-грузински, я выпал в осадок. Я из грузинского языка только и знал (благодаря одному из армейских товарищей), как послать человека в известное место. Интересно, почему старик решил, что я должен знать этот язык, кто бы меня мог здесь ему научить? Собственно, этот вопрос я ему и задал. Ответ приморозил меня к земле.
— Мне сказали, что тебе духи предков помогают, значит ты должен знать язык.
Офигеть не встать, во где плюха откуда не ждали. Пришлось выкручиваться и говорить, что помощь эта приходит ко мне в виде картинок, эмоций, а если словами, то по-русски. Но сейчас по такому случаю могу и по-грузински сказать, что предки передают лично старику. Тот, естественно, заинтересовался и прям даже наклонился ко мне поближе, чтобы не пропустить слова предков.
Понимаю, что это некрасиво, но и деваться мне было некуда. Поэтому я и сказал ему то единственное, что знал из грузинского языка. Говоря другими словами, послал.