Сын капитана Алексича
Шрифт:
Мысль, простая и ясная, мелькнула в ее сознании. Мелькнула и не исчезла. Что, если взять Юльку к себе? Пусть живет у них, никому не помешает…
Чем больше думала Антонина, тем сильнее укреплялась в своем решении. Дом у них просторный, хозяев всего двое — она и Василий. Он человек покладистый, наверняка согласится, примет Юльку как родную, им с ней веселее, и ей, Юльке, будет лучше, а уж она, Антонина, все сделает, поправит девчонку, глаз с нее спускать не будет, а добьется своего — поздоровеет Юлька!
3
Кончился
Красивая, с разгоревшимися от танцев щеками, она смеялась, закидывая голову, блестя белыми, крупными зубами.
— Ой, Тонька, меня нынче все нарасхват, видала? То один просит на танец, то другой…
Антонина с улыбкой смотрела на нее:
— Королева бала, что и говорить…
— Да, королева…
Соня вздохнула:
— Вот и расстаемся мы с тобой, Тоня. Когда-то теперь свидимся?
— Свидимся, — рассеянно ответила Антонина.
Соня подошла к зеркалу.
— А я вроде привыкла к тебе, — смущенно, глядя в зеркало на Антонину, сказала она. — Разъедемся — скучать буду.
— И я по тебе скучать буду, — ответила Антонина.
Она не кривила душой. Она и в самом деле привязалась к Соне, привыкла слушать ночью ее горячие, торопливые слова о новом, самом лучшем, настоящем, привыкла к ее смеху, к внезапным слезам, к частым сменам настроений.
И порой, глядя на Соню, слушая ее нехитрые рассказы о новом увлечении, о «нем», в которого поверила и влюбилась с первого взгляда, Антонина с горечью думала: как много еще суждено Соне увлекаться и обманываться, влюбляться и разочаровываться…
4
Опять поезд везет Антонину, и вновь мелькают за окном перелески, рощи, деревья и придорожные столбы с загадочными цифрами приближают Антонину к дому, ко всему тому, что ей дорого, близко, о чем так часто думала и тосковала…
Василий встречал ее на вокзале. Еще издали Антонина заметила его растерянные, ищущие глаза, она замахала ему обеими руками, а он, не видя Антонины, все смотрел и смотрел на окна вагонов, и она знала: сейчас он увидит ее, и прояснятся его глаза, и он бросится к ней, расталкивая всех на пути.
Так и вышло. Он подбежал к ней, схватил за плечи, крепко прижал к себе.
— Тонюшка, до чего же я измучился…
Озабоченно оглядел ее похудевшее лицо:
— Вроде ты немного…
Он замялся.
— Постарела? — усмехнулась Антонина.
Василий укоризненно взглянул на нее:
— Скажешь тоже…
Он был все такой же, ласковый, истосковавшийся по ней, по ее совету, по ее близости. Она была для него всем — другом, женой, опорой…
Дома было тепло, пол чисто вымыт, на столе в голубом стеклянном кувшине синел букет васильков.
—
Антонина обвела взглядом похорошевшую, словно бы принарядившуюся горницу. Подошла к Василию, закинула руки на его плечи.
— И я по тебе так соскучилась!
5
Юлька лежала у себя в боковушке. Еще с порога Антонина увидела, как блестят ее глаза. Быстро подошла.
— Ты что? Заболела?
Юлька не успела ответить. Из-за перегородки раздался голос мачехи:
— Как же, заболела! Дурью мучается…
Антонина, не слушая ее, села на топчан, вглядываясь в Юльку. Лицо Юльки было мертвенно-бледным, прямые волосы сбились на лбу. Глядя на Антонину блестящими, расширившимися глазами, Юлька повыше натянула на себя одеяло.
— Что с тобой? — спросила Антонина. — Мне-то хоть скажи!
Юлька отвернулась. У Антонины заныло сердце — такая у Юльки шея тонкая, в голубых жилках, словно у цыпленка. Обняла ее, прижалась щекой к ее щеке. Юлька лежала будто каменная, не шелохнулась.
— А у тебя жар, — сказала Антонина. — Давай-ка измерим температуру.
Юлька сказала почти неслышно:
— Не надо…
— Почему не надо? — удивилась Антонина.
— Так, не надо…
В дверях показалась плотная фигура Юлькиной мачехи. Красная в белый горошек кофта обтягивала ее плечи. Мельком взглянув на Юльку, она спросила Тоню:
— Побудешь у нас?
— Побуду, — сказала Антонина.
— Ну-ну, — мачеха широко, со вкусом зевнула. — Я тут выйду ненадолго…
Она прошла в сени, тяжело ступая по полу, и, как бы провожая ее, жалобно звякнули ведра в сенях.
— Обижает? — спросила Антонина Юльку.
— Нет, ничего…
Юлька натянула одеяло до подбородка, не мигая глядела на Антонину.
Антонина молча дивилась: странная какая-то Юлька стала, непохожа на саму себя, или и вправду серьезно заболела?
Она наклонилась к Юльке, обняла ее за худенькие плечи.
— Ну мне-то скажи, что с тобой?..
Юлька опустила ресницы, словно хотела скрыть лихорадочно яркий блеск глаз.
— Ничего со мной нет…
Антонина медленно покачала головой:
— Так и не скажешь?
И вдруг Юлька привстала на постели и, повернувшись, упала лицом в подушку.
— Уйди, Антонина, — прошептала она едва слышно. — Слышишь, уйди!
Слезы заглушили ее слова. Она заплакала, дрожа всем своим тонким телом, всхлипывая и не отрывая лица от подушки.
Антонина с болью смотрела на ее плечи, на затылок, осторожно поправила распустившуюся косу.
Что случилось с Юлькой? Какое еще горе обрушилось на нее?
— Юлька, — сказала она, — ну скажи, скажи мне, что же это с тобой?