Сын моего сына
Шрифт:
Я киваю, пытаясь удержать слезы. Слова Валентины Петровны оказываются именно теми, которые мне сейчас нужны. В этой огромной кухне, с её уютом и теплом, вдруг становится по-настоящему спокойно. Казалось бы, чужой дом, а чувствую себя здесь как дома. Возможно, это из-за людей, которые умеют принимать других с пониманием и без осуждения.
— Спасибо, Валентина Петровна, — наконец говорю я, поднимая взгляд на неё. — Вы очень добры.
— Да брось ты, — отмахивается она, но в её глазах мелькает тёплая искорка.
— А вы давно здесь работаете? — спрашиваю я, чтобы поддержать
— Ой, да уж больше десяти лет, — отвечает она, наливая себе чашку чая. — Хозяин наш хоть и строгий с виду, но добрый. Дом большой, конечно, работы хватает, но я привыкла. В общем, не жалуюсь.
От упоминания о хозяине дома у меня невольно мурашки бегут по телу.
Она делает глоток чая, а я тем временем бросаю взгляд на часы. Время еще совсем раннее, чувствую легкую тревогу, как будто боюсь, что вот-вот случится что-то, что нарушит этот мирный момент.
— Вы случайно не в курсе, Тимур Эльдарович сейчас дома?
Валентина Петровна чуть приподнимает брови, но её выражение остаётся мягким и спокойным.
— Нет, деточка, Тимур Эльдарович уехал с самого утра. Он человек занятой, редко когда дома сидит, — она делает ещё один глоток чая и добавляет: — Но вернётся он, скорее всего, к обеду.
Я киваю, внутренне ощущая смешанные чувства. С одной стороны, это облегчение от того, что он не рядом, но с другой — тревога от мысли, что он вернётся. Мне всё ещё не по себе от вчерашнего вечера и его холодных, властных слов. Кажется, что я застряла в каком-то страшном сне, который не может никак закончиться.
— Если что-то понадобится, не стесняйся, обращайся ко мне, — продолжает баба Валя, внимательно глядя на меня. — А то, знаешь, первые дни в новом месте всегда тяжёлые.
— Спасибо, — отвечаю, стараясь скрыть свою нервозность.
Даня, тем временем, заканчивает есть кашу и, кажется, немного оживляется. Он тянет меня за руку, показывая на окно. За окном открывается вид на красивый сад с аккуратно подстриженными кустами и зелёными лужайками. Я понимаю, что ему хочется выйти на свежий воздух, и эта идея кажется мне очень привлекательной. Возможно, прогулка поможет отвлечься от тяжёлых мыслей.
— Можно мы выйдем в сад? — осторожно спрашиваю у Валентины Петровны.
— Конечно, — улыбается она. — Даня может там поиграть, а ты подышишь свежим воздухом. Я провожу вас.
Мы встаём из-за стола, и Валентина Петровна ведёт нас к заднему выходу, показывая дорогу через просторный коридор, украшенный картинами и дорогими безделушками.
Вдоволь нагуляв Даню, возвращаюсь в особняк. Баба Валя вновь кормит нас вкусным обедом, а после я отвожу сына на обеденный сон. Укрыв его одеялом, я сажусь рядом на кровать, прислушиваясь к его ровному дыханию. Его маленькое личико, такое безмятежное и спокойное. Надеюсь, что он не до конца понимает всего этого кошмара, что с нами сейчас происходит.
Нежно провожу рукой по его волосам. После того как Даня засыпает, я тихонечко поднимаюсь и выхожу из комнаты. Аккуратно прикрыв за собой дверь, я спускаюсь в гостиную и понимаю, что в доме мы больше не одни.
— Тимур Эльдарович вернулся. Просил тебя зайти к нему, — важным видом секретаря,
Вдох-выдох.
— Хорошо, — киваю. — Куда мне идти?
Валентина Петровна ведет меня к кабинету, расположенному в глубине особняка. Подойдя к массивной дубовой двери, она останавливается и тихо произносит:
— Он тебя ждет.
Собравшись с мыслями, я осторожно стучу и, услышав глухое «войдите», толкаю дверь. Кабинет был залит мягким светом, исходящим от настольной лампы. В комнате пахнет дорогим табаком и кожей. Тимур Эльдарович сидит за массивным письменным столом, перебирая какие-то бумаги. Когда я вхожу, он поднимает на меня взгляд.
— Садись, — коротко бросил он, указывая на кресло, напротив.
Я осторожно присаживаюсь, ощущая на себе внимательный мужской взгляд. Он пронизывает меня, от чего я чувствую себя маленькой и беспомощной под его пристальным вниманием.
— Я думаю, ты хотела бы поговорить, — начинает он, отложив бумаги и скрестив пальцы на столе.
Он сделал паузу, ожидая моей реакции, но я лишь киваю, стараясь держать лицо нейтральным.
— Давай начнем с твоих вопросов. Мне кажется, что в твоей симпатичной головке их очень много, — продолжает он.
Ух, он даже представить себе не может, насколько много!
— Тимур Эльдарович, скажите, только честно, зачем мы вам? Ну, я понимаю, что Даниил Сашин сын… И вам наверняка известно про наши с ним отношения и обстоятельства из-за которых мы расстались…
— Ошибаешься, — перебивает меня хозяин. — Я понятия не имею, о ваших отношениях. Александр моментами своей личной жизни со мной никогда особо не делился.
— Тогда, давайте, я поделюсь, — вздыхаю. — С вашим племянником мы познакомились, когда я училась на первом курсе, а он на четвертом. Мы тогда группами в Крым ездили дикарями отдыхать.
Его взгляд стал более сосредоточенным. Я продолжила, стараясь говорить ровно, хотя внутри все рвалось от боли и обиды.
— Это было безумное лето, полное свободы и молодых глупостей. Саша был харизматичным. Хотя, я думаю, вы сами это знаете. Он умел очаровывать людей, и я не была исключением. Мы много времени проводили вместе, и к концу поездки я уже не могла представить своей жизни без него. Вернувшись домой, мы продолжили встречаться, но вскоре начались проблемы… — я замолчала, вспоминая болезненные моменты.
Тимур Эльдарович кивает, показывая, что следит за моей историей, но остается молчаливым, давая мне пространство для откровенности.
— Ваш племянник был очень общительным и ему было мало одной меня. Вскоре появились другие девушки. Их было много. Он обманывал меня, говорил, что постоянно занят. Иногда даже не отвечал на мои звонки. Когда мне все-таки удавалось к нему дозвониться, я говорила, что ухожу от него. И он тут же снова появлялся в моей жизни. Говорил, что я себе всякой ерунды придумала. И что никого, кроме меня у него нет. И снова любовь-морковь, цветы, подарки. Потом, я узнала, что жду ребенка, — мой голос задрожал, когда я произнесла это. — Саша послал меня на аборт, который мне делать было нельзя. Поэтому единственным решением было оставить этого ребенка.