Сын Моржа и Куницы

Дым Елисей

Но как ни старался, всё сожрать не успел. Рядом незаметно образовалась рыжая, нежно взглянула на седого и отобрала шанцевый инструмент из внезапно ослабших пальцев. Вскоре доскребла до дна, облизнула ложку и мило улыбнулась мальчикам.

Так и сказала — мальчики.

Впрочем, Егору было нипочём.

Чуток брони против рыжей шпильки он со вчерашнего дня отрастил. А вот нечего бросать в озеро! Такое без последствий не проходит. Холодная озёрная вода охладит даже пылающее сердце!

Куней со значением

подняла ложку и положила в пустую тарелку.

И, как подгадал, в дверь стукнул Балашов. Появился в проёме, обвёл всех суровым взглядом и мотнул головой Егору на выход.

— Посуду на кухню сами снесите, — успел сказать Егор и убежал.

А начальник охраны шагал по коридору налево. Пересёк центральный коридор, миновал комнату охраны и арсенал, казарму и помещения для семей бойцов, моешную. И остановился у стены, разрывающей коридор. В ней была дверь, которая на памяти Егора никогда не открывалась.

Балашов некультурно ткнул пальцем.

— Это, так сказать, внутренние помещения.

Егор молча кивнул.

— Здесь живут… наследники. Не совсем правильное слово, конечно. Пожалуй, лучше сказать, что здесь живёт прямая и боковая кровь — дети родов, из которых состоит клан. Взрослые родовичи живут этажом выше.

— Я понял.

— Эта сторона — мужская. Справа от центрального коридора, там где столовая, кухня, туалет — женская сторона. Сейчас взрослых наследников у Клана Моржей нет, потому все живут на первом этаже. Запомнил?

— Да. Взрослых нет. Дети. Первый этаж.

— Верно. Два пацана и три девчонки. Постарайся стать им другом.

— А если не получится? Не очень у меня выходит с друзьями.

— А ты постарайся. Но если не выйдет, то будь вежлив и не затевай конфликтов. Годик друг друга потерпите, не сахарные.

И Егор вспомнил, что он тут на один год и один день. И даже меньше, дней на десять.

— Хорошо.

Балашов достал из кармана плоский ключ с насечками, вырезами и отверстиями.

— Получишь такой же, жить будешь здесь.

Егор приподнял бровь.

— Да, здесь. Слушай внимательно как я тебя представлю. Запоминай.

— Понял.

— И последнее. Лёгкой жизни не обещаю, но клан Моржей всегда стоит за своих.

И Егор отметил — стоит за своих, не за него, Егора. А свой ли он — выяснится в критическую минуту. И лучше на чужую добрую волю не надеяться, личная сила и возможности всегда важнее.

Но уточнять не стал. Иногда лучше промолчать, за дурачка сойти.

Балашов некоторое время побуравил взглядом нового члена клана, ожидая вопросов. Не дождался и открыл дверь. За ней тянулся точно такой же коридор, может немного уже, метра в четыре от стены до стены.

И по левой стороне распахнутая дверь. За дверью слышались звонкие голоса. Ссорились дети, но до драки пока не дошло.

Балашов

неопределённо хмыкнул и поманил за собой Егора. Они миновали короткий коридорчик с закрытой дверью справа и вошли в большую гостиную. Там, в центре, на скромных диванчиках и кресле у небольшого стола, расположилась весьма пёстрая компания.

Первым Егор опознал парня, который назвал его вором. Такое уж точно не забудешь! Этот одет простенько, но чистенько: в черные отглаженные брюки и светло-серую рубашку. Лицо злое, с красными пятнами.

Вторым был пацан помладше, лет девяти-десяти. Лопоухий, с высоко выбритыми висками и полосой плотного ёжика на голове. Ёжик выкрашен в радикально синий цвет.

Одёжкой пацан щеголял знатной: рваными варёными джинсами и яркой футболкой навыпуск с абстрактным рисунком. На рисунке виднелись руки, ноги, мечи, топоры, щиты и копья. Хватало и стрел, воткнутых куда попало. И глаза. Глаз было много.

Оба упомянутых сидели на диване, отодвинувшись друг от друга как можно дальше. Тот что постарше, уже молча, но яростно тыкал пальцем в сторону младшего и сипел что-то неразборчивое. Младший пламенел лицом и бледнел крепко сжатыми губами.

На соседнем диванчике, в обнимку, две девицы: постарше младшенького, помладше старшенького. Лет так одиннадцати-двенадцати. Одна такая сдобная белобрысая и голубоглазая пухляшка в зелёном сарафанчике, другая — худая, мальчишеского вида, яркая брюнетка в жёлтых шортах до колен и апельсиновой разлетайке, оставляющей голую полоску загорелого тела выше шорт.

Уж неясно чем, но брюнетка напомнила Егору Куней, даром что у наёмницы увесистый третий размер и алые волосы, а тут уверенный минус второй и вороново крыло.

Наособицу расположилась мелкая девица, забравшаяся в кресло с ногами. В простеньком голубом платье-рубашке и салатовых лосинах. С совершенно белой непослушной шевелюрой, светлыми до белизны, но чуть тронутыми оранжевым пламенем глазами, и юркими пальцами, которые непрерывно двигались, плетя из каких-то то ли шнурков, то ли проводов нечто непонятное. Пальцы мелькали, пяток разноцветных клубков на её коленях дёргались.

Мелочь спокойно, но внимательно осмотрела Балашова с Егором и опустила взгляд, продолжая плести. Из-под пальцев к полу постепенно опускался… да, пожалуй что чулок. Ну, если бы были существа с ветвящимися ногами и восемью с половиной пальцами. Им бы подошло.

Балашову картина была явно привычна. Он выдвинулся в центр комнаты, окинул взглядом ростник и цветник. И, на удивление кротко, спросил:

— Чего кричим?

— Он позорит! Позорит… — просипел отглаженный подросток и закашлялся. Брызнули слёзы. Лопоухий панк заалел ярче и отвернулся. А старший утёр влагу с глаз и таки родил: — Он позорит наш клан!