Сын скотьего Бога(CИ)
Шрифт:
— Безымянные были святыми людьми, они говорили с богами и ходили тропами богов. Не нам их судить! Вот только где они? Если это были такие страшные колдуны, то почему я вижу перед собой не их, а эту потрепанную толпу мальчишек? Кто мог победить оборотней? Только другой, более сильный колдун…
— Это куда это ты клонишь? — подбоченился Клянча. — Да, Волх Словенич умеет говорить с птицами и со зверями. Да, он позвал на помощь стихии и спас нас. Это доброе колдовство!
— Лучше бы ты помолчал, — с досадой толкнул его Бельд.
И действительно. Словене
Прислушиваясь к «гласу народа», Хавр удовлетворенно кивнул. Все получилось, как он ожидал. Оставалось только подлить масла в огонь:
— Послушайте, — начал он вкрадчиво. — Разве я зарюсь на то, что принадлежало моему другу Словену? Которого я оплакиваю безмерно? Мне лично ничего не надо. Я лишь хочу, чтобы воля Словена была соблюдена. А вы этого хотите?
Хавр сделал паузу, дождавшись утвердительных восклицаний, и продолжал:
— Вот перед вами стоит вздорный мальчишка и сыплет обвинениями. Но по какому праву он вообще открыл рот на совете старейшин? Кто он, по-вашему, такой?
— Волх Словенич, наш княжич, — неуверенно ответил кто-то.
— Но я не вижу здесь княжича Волха! — торжествующе воскликнул Хавр. — Я вижу колдуна, колдовским образом на свет появившегося, оборотня и злоумышленника. Разве родной сын Словена позарился бы на жену своего отца? Разве он довел бы своего отца до смерти? Так кому из нас оставаться в Словенске? Решайте, старцы.
Обращение к старцам прозвучало нетерпеливо и угрожающе. Те торопливо склонились друг к другу белыми головами, зашелестели, зашушукались. Иногда кто-нибудь из них опасливо взглядывал то на Хавра, то на Волха. Старая дружина в почтительном молчании ожидала их решения.
У Волха внутри все кипело от возмущения. Ведь не эти трухлявые пни и не Словенова дружина, заплывшая жиром, решает сейчас его судьбу. Как вышло так, что один человек, чужак, стал хозяином в городе?
Наконец один из стариков поднялся, тяжело опираясь на суковатую клюку. Пожевал челюстями, словно разминая их.
— Совет старейшин решил, — продребезжал он, — что согласно воле Словена престол унаследует его сын Волховец. Этот юноша еще молод, но со временем станет великим князем, как и его отец. Конечно, Волховцу понадобиться помощь, и он всегда найдет ее у нас, стариков, и у мудрого Хавра, самого близкого, самого верного друга умершего Словена. Что касается старшего сына Шелони, — старик с вызовом глянул на Волха из-под косматых седых бровей, — то пусть он со своими людьми уходит из Словенска на все четыре стороны. Таково наше решение.
— Так что, я князь? — ломким мальчишеским голосом воскликнул вдруг Волховец. И русы, и словене облегченно засмеялись.
— Князь, князь!
— А если я князь, то все должны меня слушаться? — мальчик требовательно посмотрел на Хавра.
— Ну конечно, — сказал Хавр, почтительно
— Тогда я хочу, чтобы брат мой Волх остался в городе! — очень волнуясь, выкрикнул Волховец. — И вся его дружина. И… чтобы никто им не причинил никакого вреда.
— Надо же, — удивился Клянча. — А братишка твой не такой уж безмозглый.
— Как же, нашелся добренький, — огрызнулся Волх. — Если я уйду, перед кем он из себя князя корчить будет?
Тем более что Хавр все равно найдет предлог нарушить княжью волю, — подумал он про себя.
— Наш князь молод, но мудр и милосерден, — сказал вдруг Хавр. — Негоже нарушать его первый указ. А вы что думаете, старейшины?
Старики заметно смутились. Они то и дело поглядывали на Хавра, как будто не могли понять, чего же на самом деле хочет рус. Потом очень путано выразились, что против княжьей воли они идти не хотят и как сказал Волховец, так пусть и будет.
— Очень хорошо, — кивнул Хавр. — Твой брат пришел сюда без оружия, рассчитывая на твою милость — так пусть он ее получит. Пусть ест твою еду и пьет твой мед — княжьи закрома от этого не оскуднеют. Но пусть он не смеет больше зваться князем, а его приспешники — дружиной. Они никогда больше не должны брать в руки оружия. Они не должны собираться вместе более чем по трое. Если посмеют ослушаться — окажутся вне закона, и мы перебьем их как собак.
— Да-да, — радостно закивал Волховец. В слова Хавра он не очень вслушивался. Главное — получилось! Его послушали!
Но дружина Волха возмущенно загудела.
— Это кем же мы здесь будем? Приживалами? Пленниками? Хавровыми холопами? А может, будем новому князю сапоги тачать? А завтра что, на нас рабские ошейники оденут? К лешему такую милость! Волх Словенич, пошли отсюда подобру-поздорову!
Волх молчал. Бельд покосился на его застывшее лицо и зашикал на дружинников.
— Тихо! Дайте князю подумать.
Но Волх не думал, он просто пытался смириться с происходящим. Решение было принято еще в лесу. Не могут полсотни человек создать новый мир. Словен в свое время уходил на новое место с целым народом. Где народ — там и город, там и родина. А его дружине достанется участь бродяг наемников без кола без двора — вроде как Хавровым русам. Сейчас они возмущены — но не пройдет и месяца, как они будут проклинать свою злосчастную свободу и его, обрекшего их на неприкаянность. Пройдет осень, наступит зима, лес из гостеприимного хозяина станет убийцей… И потом… Хавр не вечен, а русов в городе всего вдвое больше, чем его ребят.
— Мы остаемся, — громко сказал Волх и едва заметно поклонился в сторону младшего брата.
Никто из дружинников больше не произнес ни звука. Все они повторили жест своего князя и вслед за ним вышли из хором. Понуро, по одному они расходились в разные стороны — искать себе место в этом городе, ставшем чужим. Наконец у крыльца с Волхом остались только Клянча и Бельд.
— Дожили… — одними губами проворчал Клянча.
Волх, конечно, услышал. Он резко обернулся с перекошенным лицом, так что Клянча отшатнулся.