Сыны Дуба

Волвертон Дэйв

Пыль помнит? — спросил Тэлон.

Воцарилось продолжительное молчание, пока Фэллион обдумывал последствия. Он задавался вопросом, есть ли у него вообще история этого мира. Умер ли он, или это был один из его предков? Возможно, он никогда не рождался здесь.

— Фэллион, — спросила Рианна с растущим беспокойством. Вы пришли на этот квест, потому что хотите исцелить мир, объединить теневые миры в один совершенный мир. Но рассматривали ли вы возможность того, что в этом мире, возможно, никто из нас не существовал

бы?

Теперь мы чувствуем себя полумертвыми, — сказал Джаз. Умерли бы мы, если бы все миры были связаны?

Фаллион понятия не имел.

Если я свяжу миры, исцелю их, — размышлял Фаллион, — возможно ли, что я буду делать это для других, а не для себя?

А как насчет таких несчастных душ, как я? Обрек бы я их на забвение? Или мы все будем жить, до предела заполняя единый мир?

У него не было ответов. Но внезапно он понял, что ему нужно прекратить свои поиски по исправлению миров. Уже много лет он чувствовал себя мотивированным. Но теперь ему нужны были ответы, прежде чем он сможет продолжить.

Коготь, — спросил он. Есть ли в городе Лусаре Хранитель Земли, волшебник, с которым мы можем поговорить?

Тэлон на мгновение задумался, затем кивнул. Сизель — его имя. Наши воины сильны, но я думаю, что именно его силой больше, чем какой-либо другой, город сохранился.

— Тогда мне придется поговорить с ним, когда мы доберемся до города, — сказал Фаллион.

На этом вечеринка завершилась, Рианна прижалась к Фаллиону. Тэлон взял на себя первую вахту. Казалось, все надолго погрузились в свои личные мысли, и вскоре Фэллион услышал, как Джаз начал храпеть, а Рианна погрузилась в прерывистый сон.

Той ночью Фэллион лежала в постели во мраке деревьев, и краткие вспышки светлячков были почти единственным источником света.

Между ветвями деревьев светилось несколько звезд. Мать научила его, что звезды — это всего лишь далекие солнца, а вокруг них дрейфуют такие миры, как его. Он задавался вопросом, на что похожи миры, окружающие эти солнца, и задавался вопросом, может ли где-то там, наверху, одно из его теневых я смотреть сверху вниз на его собственный мир.

Фэллион следила за Тэлон, которая просто лежала спиной к камню. Шансов на то, что вирмлинги их обнаружат, было мало, но Фаллиону приходилось беспокоиться о стрэнги-саатах и, возможно, о зверях, о которых он даже не подозревал.

— Расскажи мне истории, — попросил Фэллион Тэлона, когда все остальные заснули, — о твоей жизни в замке, о твоем отце. Он хотел не дать ей заснуть так же сильно, как хотел слушать истории.

— Я мало что помню, — мягко сказал Тэлон. Все это похоже на сон, который ты забыл, а потом с трудом можешь вспомнить утром. Я кое-что помню, но они такие разрозненные.

— Тогда расскажи мне, что тебе запомнилось лучше всего.

И

она это сделала.

В этом мире Боренсон женился на женщине, но не на Мирриме. Она была женщиной из клана воинов, подходящей парой, и Боренсон покорно родил от нее семерых детей.

Тэлон вырос в яслях вместе с другими детьми-воинами и был обучен сражаться. Ее учили обязанностям воина, и она считала размножение одной из этих обязанностей. Ранг ее отца был настолько высок, что другие мужчины очень желали ее, но лишь немногие считались подходящими партнерами. Ее отец сверился с генеалогией, пытаясь решить, какой мужчина получит ее в качестве приза.

У нее была мрачная и узкая жизнь, — подумал Фэллион. У нее не было счастливых детских воспоминаний, если только не считать счастливыми воспоминаниями десятки побед в имитационных боях или убийство ее первого змея в возрасте четырнадцати лет.

Эта новость опечалила Фаллиона. Он надеялся, что жизнь в других теневых мирах может быть более счастливой, чем жизнь в одиночестве. В худшем случае он думал, что это будет искаженное отражение, но тем не менее отражение.

Ему пришлось присмотреться, чтобы увидеть хоть какое-то сходство между мирами. Земля была не та. Невысокие холмы Курма здесь были горами, и многое другое изменилось. Воинские кланы Тени, как он решил назвать потусторонний мир, едва ли выглядели людьми.

Но чем больше он размышлял, тем больше понимал, что миры похожи. На обоих мирах были сосны и медведи, олени и зайцы.

Он спросил о грабителях в подземном мире, и Тэлон заверил его, что они существуют. — Но вирмлинги вступили с ними в войну столетие назад. Они не представляют угрозы. Не так, как в нашем мире.

Возможно, подумал Фаллион, но не был уверен.

— И все же — задумался Фэллион. В обоих мирах тяжелое положение человечества. Мой отец использовал свои Силы Земли, чтобы спасти миллионы людей. Если бы не он, наш мир был бы разрушен, как разрушен этот.

Фаллион надолго замолчал.

Значит, миры на самом деле являются отражениями друг друга, — размышлял Тэлон.

— Нет, — сказал Фэллион. Я думаю, что это не столько отражения, сколько искажения, искажения Единого Истинного Мира. Я думаю, там идет великая война, и среди человечества осталось мало людей.

Эта мысль никогда раньше не приходила ему в голову, но она казалась правильной. Говорили, что Королева Локусов в прошлые века пыталась захватить контроль над Великими Печатями, но во время битвы разорвала их, сломав.

Фэллион всегда воображал, что на этом история заканчивается. Но битва за контроль все еще продолжается, подумал он, в бесчисленных теневых мирах.

Рианна тихо окликнула во сне: Фаллион?

Он оглянулся на нее, лежащую в тени сосны. Она перевернулась во сне, используя руки как подушку.