Сыны Дуба

Волвертон Дэйв

Уокин схватил Мирриму, притянул ее к себе как щит, умело приставил лезвие к ее горлу и предупредил Боренсона: Брось оружие!

Рейн закричала: Отец, что ты делаешь? Отпусти ее!

Дракен ослабил хватку на бицепсе Рейна и вытащил свой клинок. Время разговоров подходило к концу, и он знал, как бороться. Он не собирался использовать женщину, которую любил, в качестве щита, поэтому Дракен отступил назад, чтобы кто-нибудь из мужчин-ходоков не попытался

обойти его сзади.

Боренсон мрачно улыбнулся. Видишь, сынок, как он платит тебе за гостеприимство? Этот человек во всех отношениях тот разбойник, каким я его представлял.

Честь — это роскошь, которую могут легко себе позволить только богатые, — сказал барон Уокин.

— Отец — попытался возразить Рейн.

Держись подальше от нас! Уокин зарычал, но Рейн встал между двумя мужчинами. Это был смелый поступок. Или, может быть, это было глупо.

Боренсон все еще не вытащил свой нож.

Миррима схватила барона за запястье с ножом и попыталась вырваться. Было время, когда у Мирримы было достаточно способностей, чтобы сломать этому человеку руку, но она потеряла их много лет назад, когда военачальники Интернука свергли Мистаррию.

Рейн бросилась вперед, схватила отца за запястье и попыталась освободить Мирриму. В драке нож барона задел Рейна в предплечье. Кровь хлынула.

Некоторые дети вскрикнули от тревоги, а Рейн отшатнулась, закрыла рану рукой и попыталась остановить кровь.

Внезапная решимость засияла в глазах барона Уокина. Он решил убить Мирриму. Он схватил ее за подбородок и откинул голову назад, обнажая горло.

При этом взгляд сэра Боренсона потерял фокус. Его лицо потемнело и исказилось от дикой ярости.

С рычанием великан бросился так быстро, что глаза Дракена едва успели заметить атаку. Большие люди не должны были двигаться так быстро.

Нет, понял Дракен, люди не могут двигаться так быстро!

Боренсон схватил Уокина за запястье с ножом. Он извернулся, словно пытаясь обезоружить мужчину, но, возможно, недооценил свои силы. Запястье Уокина сломалось, как ветка дерева, с ужасающим звуком.

Боренсон схватил сэра Уокина за левое плечо и поднял его в воздух. Он тряс мужчину, как тряпичную куклу, хлестал его так сильно, что казалось, будто Уокину вот-вот оторвется голова. Целых десять секунд Боренсон ревел, глубокий устрашающий звук, больше подходящий льву, чем человеку.

Сцена была совершенно захватывающей, и время, казалось, замедлилось. Боренсон ревел и ревел, глядя за пределы барона, а женщины кричали ему, чтобы он остановился.

Барон

вскрикнул от боли и ужаса. Его глаза расширились до невозможности. Боренсон, казалось, был за пределами слуха, за пределами всяких ограничений. Он впился своими огромными большими пальцами в плечи барона, вонзая их в мягкую плоть, как кинжалы, и сжимая беднягу так сильно, что кровь покраснела на тунике барона.

Затем Боренсон взревел и развел руки в стороны, разорвав барона пополам.

Кровь брызнула повсюду, блестя, как рубины в солнечном свете, и Дракен увидел бело-голубые кости ребер барона. Половина легкого и немного кишечника выпали из грудной клетки барона.

Боренсон продолжал реветь, тряся человека, поднимая его над головой, и наконец швырнул барона Уокина на шестьдесят футов со скалы.

Уокин с треском ударился о камни; секунду спустя он шлепнулся в воду.

Боренсон повернулся к остальным членам клана Уокинов, напрягая мышцы, и проревел еще один вызов.

Никто не осмелился пошевелиться. Боренсон стоял, пыхтя и тяжело дыша.

Великан потерял рассудок. Он впился взглядом в толпу, словно ища еще одного врага, которого можно было бы разорвать на две части. Кровь капала с его рук.

Инстинктивно Бэйн попятился, как и остальные Ходячие.

Дети визжали от ужаса и съеживались, бормоча от страха. Рейн просто стояла в шоке – как от того, что сделал ее отец, так и от реакции Боренсона.

Даже Дракен боялся того, что Боренсон сделает дальше.

Затем постепенно Боренсон начал приходить в себя. Он стоял, оглядывая толпу, его глаза дергались и отказывались сосредоточиться. Он поднял руки, посмотрел на кровь, стекающую по его рукам, и застонал.

Дракен не мог в это поверить. Теперь он мог оглянуться назад и осознать тот момент, когда его отец потерял контроль. И Дракен знал, что его отец вернул его. Но между ними был его отец… ушел, действуя на чистом инстинкте. Он даже не был зрителем боя.

Жена Оуэна Грета стояла неподвижно, ее лицо было обескровлено. Она уставилась на Боренсона, как будто только что проснулась от одного кошмара и перешла в еще больший кошмар, а затем тихим голосом сказала: — Возьмите свои вещи, дети. Нам нужно уйти. Нам нужно уйти немедленно!

Она дрожала от ужаса. Она не осмеливалась повернуться спиной к великану, опасаясь нападения. Поэтому она пристально посмотрела на него, пока дети собрались вокруг.

Боренсон не пошевелился, чтобы остановить ее.