Сыны Дуба
Шрифт:
Он удивленно уставился на меня. Зубы девушки стучали. Странно, подумал Боренсон; Я не слышал этого раньше. Она все еще цеплялась за клочок ткани темно-зеленого пальто. Ее бедра были в синяках и в крови, но живот еще не раздулся. Должно быть, ее изнасилование произошло совсем недавно.
Боренсон оглянулся на остальных, чтобы увидеть их реакцию, но молодая женщина взмолилась: Пожалуйста, не оставляйте меня!
— Мы не будем, — сказал молодой Фаллион, пришпоривая лошадь. В одно мгновение он оказался под конечностью и потянулся вверх.
Девушка
Фаллион беспокоился за нее, надеясь, что еще найдется время спасти ее. Он задавался вопросом, безопасно ли прикасаться к ней, не могут ли существа внутри проглотить себе путь наружу.
Боренсон накинул ей на плечи плащ. Фэллион почувствовал, как она вся дрожит, когда она обняла его грудь. Она вцепилась в него так, словно собиралась умереть прежде, чем отпустит его.
— У тебя есть имя, дитя? — спросил Боренсон.
— Рианна, — сказала девушка. Ее акцент был обычным для жителей крайнего северо-запада Мистаррии.
— Фамилия? он спросил. Она не ответила. Фэллион обернулся, чтобы увидеть ее. Ее голубые глаза были полны большего ужаса, чем он когда-либо видел на человеческом лице.
Фэллион задавалась вопросом, какие ужасы она видела.
Со своей стороны, Рианна смотрела на мужчин и боялась говорить. Она чувствовала, как что-то ранило ее внутри. Был ли это страх, который грыз ее живот, или что-то худшее? Почему эти люди все еще были здесь? Все остальные были мертвы. Позже она сможет рассказать им, что произошло — о темном незнакомце, призывателе. Она выдавила из губ несколько слов, которые не позволяли ей говорить. Пожалуйста, пойдем. Вытащи меня отсюда!
В лесу над ними послышался отдаленный треск, словно мокрая конечность хрустнула под тяжелым весом.
— Я чую зло, — прошептала Дайморра. Приближается.
Внезапно голос внутри Фаллиона предупредил: Беги! Это был голос его отца, предупреждение Царя Земли.
Все остальные, должно быть, услышали то же предупреждение, потому что Ваггит мгновенно схватил поводья Джаза и с грохотом помчался вниз по лесу.
Боренсон какое-то мгновение возился с сапожным ножом, думая убрать его, но затем пронзил брюхо проклятого существа, лежавшего на конечности, и оно извивалось на конце его клинка. Он восхищался его силой, пока он не издал пронзительный, похожий на колокольчик лай.
А в лесу, наверху, раздался оглушительный рев, сотрясая воздух, мать, взывающая к своему детенышу.
Послышался звук хруста ветвей и ломающихся деревьев, и Боренсон оглянулся. Фаллион пытался повернуть своего скакуна, широко раскрыв от ужаса рот. Боренсон хлопнул ее по крупу, и лошадь неуверенно рванулась прочь.
Рианна обняла Фаллиона. Он сжал ее маленькую руку в кулаке и подумал: Мы все были неправы. Мой отец не послал меня сюда к какой-то старушке. Он послал меня посмотреть на это!
Он оглянулся на лес, пытаясь разглядеть, что преследовало, пока Боренсон вкладывал
Сердце Фаллиона колотилось, как кувалда по наковальне. Его отец редко посылал предупреждения и делал это только тогда, когда человеку угрожала смертельная опасность.
Послышался звук, похожий на шум ветра или налет бури на холм, как будто что-то проносилось сквозь деревья. Фаллион всмотрелся в лес, и ему показалось, что он увидел движение — темные фигуры, прыгающие и скользящие сквозь деревья. Но казалось, что свет от них отступил, и чем сильнее он щурился, тем менее был уверен в том, что видел.
Поездка! — крикнула Дайморра, вытаскивая стрелу. Я их задержу!
Ваггит и Джаз уже ушли, оставив Дайморру на произвол судьбы. Боренсон пришпорил свою лошадь и держался рядом с флангом Фаллиона. Вскоре лошади понеслись во весь опор.
Тренировка Фаллиона взяла верх, он вцепился в седло и присел, оказывая меньшее сопротивление ветру в качестве помощи своей быстрой силовой лошади и делая свою спину меньшей мишенью. Рианна прижалась к нему, согревая его спину. Прижав ухо к шее лошади, он мог чувствовать тепло ее тела на своей щеке и между ног, чувствовать каждый стук ее копыт по мягкому перегною, слышать, как кровь течет по ее венам и ветер хрипит в пещерах его легких.
Ему вдруг вспомнился случай из детства: туманным утром, не более пяти лет назад, они с Джазом вышли на парапет. Ранним утром улицы были почти пусты, и Фаллион услышал странный звук, тяжелое дыхание, как будто кто-то бежал, за которым последовал крик: уу-уу. уу.
Оба мальчика подумали, что что-то приближается к ним, карабкаясь по стенам замка, и попытались представить, что это может быть. Поэтому они вбежали в комнату и в испуге заперли двери.
Они попытались представить, какое животное могло издавать такой шум, и Фаллион предположил, что, поскольку это звучит как рог, значит, это животное с длинной шеей.
В комнате у мальчиков был зверинец с животными, вырезанными из дерева и раскрашенными в их естественные цвета. Джаз предположил, что это, возможно, преследовал верблюд, хотя ни один мальчик никогда его не видел. И в его сознании звук сразу же стал верблюжьим и огромным, как у боевых верблюдов, на которых ездили Оббатты в пустыне. Ему представилось, что у верблюда острые зубы, с которых капает пена, и налитые кровью глаза.
Четырехлетние Фаллион и Джаз выбежали в Большой зал замка, спотыкаясь от страха и крича стражникам: Помогите! Помощь! Верблюды идут!
Сэр Боренсон, который в это время завтракал, так рассмеялся, что упал со стула. Он вывел мальчиков на улицу в тумане и резко обнажил меч, проклиная всех верблюдов и приказывая им не причинять вреда.
Затем он повел их на звук жутких криков. Там, во дворе, они нашли прикованного к столбу щенка — молодого мастифа, который то выл, то тяжело дышал, пытаясь вырваться на свободу.
Вот твой верблюд, — сказал Боренсон, смеясь. — Хозяин гончих купил его вчера вечером и боялся, что он попытается убежать домой, если мы снимем его с цепи. Так что он останется здесь на день, пока не поймет, что он член семьи. Потом мальчики посмеялись над собственным страхом и погладили щенка.