Сыны Дуба

Волвертон Дэйв

Теперь, пока Фаллион ехал, он слышал треск деревьев, видел страх на лице Боренсона.

Мы больше не дети, — подумал он.

Он посмотрел на своего брата Джаза, такого маленького и хрупкого, который ехал в спешке. Фаллион почувствовал укол тоски, волнующее желание защитить своего брата, то, что он часто чувствовал раньше.

Фаллион вдруг услышал странный зов, словно глубокие рога звенели один за другим, все под водой, затем внезапный визг и звуки грохота деревьев, как будто какие-то огромные существа запутались

в битве.

Фаллион представил, как Дайморра сражается там с тварями, и прошептал единственную известную ему молитву: Пусть Яркие защитят тебя, а Слава защитит твою спину!

Фэллион раскрыл глаза на щелки. Темнота приближалась быстро, как раз в тот момент, когда его лошадь выскочила из леса и прыгнула по наклонному полю. Гранатовый воздух казался тусклым и рассеянным, словно фильтруясь сквозь освещенное огнем небо. Жирные кузнечики выпрыгивали из стерни, когда лошади проносились мимо, и там, в траве, широко зевали белые цветы, ипомея с лепестками, которые раскрывались, как бледные рты, готовые закричать.

Когда группа достигла дороги, в лесу послышались новые крики. Каким-то образом они кружили за домом вдовы. Ее черная собака выбежала из-под ее крыльца, бросаясь в погоню, но не смогла угнаться за конями. Вскоре он упал, застенчиво виляя хвостом, как будто его поражение было победой.

Что-то шевельнулось внутри Фаллиона, и он услышал крик отца: Беги! Фэллион сильнее пришпорил лошадь. Бегать! Края Земли недостаточно далеки!

И снова образ отца вторгся в его разум, смутно припоминаемая зеленая фигура, тень, и Фаллион чувствовал его присутствие так сильно, что казалось, будто дыхание этого человека согревало лицо Фаллиона.

Отец? — позвал Фаллион.

Фэллион оглянулся, гадая, что могло преследовать его, когда почувствовал, как что-то пронзило его живот.

Он посмотрел вниз, чтобы увидеть, не торчала ли из его ребер стрела, или посмотреть, было ли там одно из черных существ, населявших Рианну. Его кожаный жилет винного цвета не пострадал. И все же он чувствовал, как из него вытягивают что-то жизненно важное, как если бы он был форелью, и гигантская рука пронзила его и теперь выдергивала его кишки.

Он услышал шепот, бессвязный голос отца. — Беги, Фаллион, — сказал он. — Они придут за тобой. А потом наступило долгое молчание, и голос стал мягче. Научитесь любить жадных так же, как и щедрых бедных так же, как и богатых злых Возвращайте благословение за каждый удар

Внезапно голос затих, и в Фаллионе появилась зияющая пустота. Его глаза наполнились слезами. Фэллион видел, как овцы сбегали стремглав вниз с холмов, и повсюду, повсюду, от всей стражи, доносилось ворчание и крики боли. Фаллион остро чувствовал, что на мир обрушивается неправильность.

Сладкая милость! — крикнул Ваггит.

Боренсон прорычал: Король Земли мертв! и где-то вдали, в замке Курм, башни которого возвышались над серыми обветренными стенами, зазвонил колокол.

Фаллион никогда не знал мира без Короля Земли. Всю свою молодую жизнь он чувствовал себя в безопасности. Если возникнет опасность, будь то убийцы,

болезнь или несчастный случай, он знал, что голос его отца прошепчет предупреждение, и он будет знать, как спастись.

Внезапно он оказался обнаженным и опустошенным.

Лошади скакали по грунтовой дороге. Боренсон бросил испуганный взгляд в сторону горы.

Над нами!
– крикнул Боренсон. Тьма вокруг сгущалась, словно последние лучи солнца опустились за горизонт, засасывая с собой весь свет.

Слезы боли наполнили глаза Фаллиона, и он посмотрел на гору. Дайморра выехала из-под деревьев. Казалось, что ветер пронесся к ней, сотрясая сосны на склоне горы, заставляя целые деревья раскачиваться, раскачиваться, трескаться и падать. Но это был не ветер. Вместо этого Фаллион увидел существ, похожих на обрывки самой черной ночи, плывущих в безумном танце, приземляющихся на деревья и сотрясающих их. Их рычание было глубоким и зловещим, как далекий гром, но они держались за лес и не осмелились выбежать на открытые поля. Вместо этого они прыгали с дерева на дерево, следуя через лес, в то время как деревья шипели и гнулись под тяжестью.

А затем все лошади помчались по длинной извилистой дороге, а враг отстал. Боренсон вытащил боевой рог и протрубил в него в надежде, что провидцы в замке Курм услышат и узнают, что на них напали. Провидцы с их многочисленными дарами зрения могли заметить их из замка. Но Фаллион знал, что на таком большом расстоянии он будет выглядеть крошечным, как муравей.

Ночь внезапно наступила, мгновенно и неестественно погрузившись в мир.

Это был конец золотого века мира. Фаллион знал это. Все это знали. Даже овцы это почувствовали.

Фэллион прищурился в неестественной темноте, когда грохотали лошади. Рианна прижалась к нему, бормоча от боли или ужаса, и он почувствовал, как из ее глаз на его спину потекли горячие слезы.

Есть ли в ней монстры? – задумался Фаллион. Они едят, чтобы выбраться? От чего мы бежим?

И он сразу понял: в течение многих лет старики говорили, что мир становится все более похожим на преисподнюю. Говорили, что свежая родниковая вода вкуснее старого вина. Сено в полях пахло достаточно сладко, и люди часто с благоговением говорили о том, как ярко теперь горят звезды по ночам. И погода: ленивое лето позволило фруктам разрастаться на деревьях, а зима наступила с более резким укусом. Некоторые говорили, что мир становится более совершенным, принося идеальную погоду, идеальных детей, идеальный мир. Но была и темная сторона. Говорили, что в горах скрываются новые ужасы, существа более мерзкие, чем все, что знал мир.

И теперь, подумал Фаллион, в мире обрушилось совершенное зло.

2

ПОРЕЗ, КОТОРЫЙ ЛЕЧИТ

Не всякая боль – зло. Иногда нам приходится пережить еще большую боль, чтобы исцелиться.

— Волшебник Бинесман

С наступлением ночи королева Иоме Сильварреста схватила валы замка Курм рядом со своими ясновидцами и, затаив дыхание, наблюдала, как сэр Боренсон бежал вниз по горам, снова и снова трубя в свой боевой рог.