Сюзанна и Александр
Шрифт:
Дени Брюман обернулся, на мгновение застыл в замешательстве, глядя на меня, потом поклонился.
— Садитесь, прошу вас, — пригласила я, отвечая на поклон. — Чем обязана чести вашего посещения?
В этот миг вошла Эжени с подносом. Я взяла себе один бокал, второй предложила юноше. Сделав два быстрых глотка, он отставил его и решительно произнес:
— Мадам, я к вам по важному делу.
— Какому?
— Мадам, я хочу жениться на Авроре.
Я замерла с бокалом в руке. Меня даже не так поразил сам факт этого сватовства, как форма, в которой оно
— Вы хотите сказать, что просите руки Авроры, — поправила я его мягко.
— Да. Я хочу жениться на ней, — повторил он, не замечая моей поправки.
Честно говоря, у меня и в мыслях не было относиться ко всему этому серьезно. Не то чтобы Дени Брюман мне не нравился. Я просто не считала его достойным Авроры. Да и Аврора — она же еще ребенок.
— Как вы это себе представляете, сударь? — спросила я.
— Что именно?
— Сколько вам лет, можете вы сказать?
— Скоро будет двадцать четыре, — настороженно ответил он, слегка краснея.
«На четыре года младше меня, — подумала я. — Нет, он не для Авроры».
— Итак, сударь, вам только двадцать четыре года. Вы, насколько мне известно, еще не закончили свой курс в Политехнической школе. У вас нет ни занятия, ни состояния.
— У меня есть отец, мадам, — сказал он.
— А у вашего отца есть молодая жена и, возможно, будут еще дети. Кроме того, встречаясь с вашим отцом, я поневоле думала, что он пока не горит желанием оставить все вам. Простите меня, если я говорю слишком откровенно. Только любовь к Авроре принуждает меня к этому.
— Мы будем жить у нас, мадам, — решительно заявил он. — В нашем доме. Мадемуазель Аврора никому не помешает.
— Я и не хочу, чтобы она кому-то мешала. Когда я выходила замуж, муж приводил меня в свой дом.
— Но дом отца будет моим! — воскликнул он, взъерошив волосы. — И состояние, и имущество… Я ведь единственный сын.
— Сударь, я уже говорила вам, что думаю по этому поводу.
Помолчав, я спросила:
— Кстати, где же он? Ваш отец? Почему он не пришел с вами? Это было бы так естественно.
Наступила пауза. По молчанию Дени я поняла, что его отец, возможно, и не знает о том, что делает сын. Возможно, Дени хочет просто досадить отцу. Впрочем, кто знает… Все это, в сущности, не имело никакого значения. Согласиться на брак Авроры сейчас, когда ей нет и шестнадцати, я бы могла лишь в случае исключительном. Случай с Дени мне таковым не казался.
— Отец отдаст мне мою долю, — сказал Дени после долгой паузы. — Если сложить ее вместе с деньгами Авроры…
Я сухо прервала его:
— Аврора — бесприданница, сударь. Революция лишила ее того, что она могла бы иметь. У нее есть лишь несколько драгоценностей, которые я ей передам. В Авроре, милостивый государь, следует ценить прежде всего ее саму, ее воспитание и имя — имя, впрочем, такое громкое и уважаемое, что я не каждому соглашусь доверить его.
Эти резкие слова прозвучали как явный намек. Этого я и добивалась. Меня просто передернуло, когда я услышала,
— Это, конечно же, меня касается, — пробормотал Дени. — Значит, я — тот самый, которому ее имя нельзя доверить?
— Думаю, вам легче судить об том, сударь.
— Ах, полноте… Я знаю, отчего вы так отвечаете! — воскликнул он, вспыхнув от гнева. — Прежде, когда у моего отца никаких неприятностей не было, вы охотно позволяли Авроре со мной встречаться — видно, надеялись на богатого жениха, а теперь, когда наши дела пошатнулись, вы живо изменили свое мнение! Вот в чем причина. Вот почему вы говорите так холодно!
Я впервые слышала о том, что их дела пошатнулись. Но, честно говоря, не это задело меня. Мгновение я стояла, размышляя, как поступить: за такие слова этот дерзкий буржуазный мальчишка заслуживал хорошей оплеухи. Надо же, этот сопляк смеет обвинять меня в расчетливости — и это в то время, когда я даже не думала никогда ни о нем, ни об его отце! Сдержанность победила гнев. Смерив юношу холодным взглядом, я прикоснулась к звонку.
На зов явилась Марианна, служанка Авроры.
— Прошу вас, пригласите сюда мадемуазель, — сказала я кратко. — Это поможет нам выяснить все до конца.
Я больше не разговаривала с Дени Брюманом и прихода Авроры ожидала молча, с ледяным выражением лица. Я сознавала, что поступаю, может быть, опрометчиво. Может быть, вовсе и не надо спрашивать ее мнения, может, не надо вообще ей знать, зачем Дени приходил… Я помнила, как восторженно она относилась к нему, и немного опасалась. Она еще так молода и глупа. Она может сказать «да» лишь потому, что ей интересно побыть немного невестой и почувствовать себя в столь важном качестве! И все-таки… Нельзя же было всерьез допустить, что моя умная, чувствительная, романтичная девочка согласится на предложение человека, который в разговоре со мной ни разу не упомянул о самом главном — о своих чувствах к ней.
Вошла Аврора: серьезная, задумчивая, в белом легком платье, с распущенными темно-русыми волосами. Взгляд ее фиалковых глаз скользнул по Дени, потом она подошла ко мне, стала рядом и осторожно взяла меня за руку.
— Аврора, милая, — сказала я решительно, — ты видишь, здесь находится господин Брюман. Он просит твоей руки.
Аврора и Дени некоторое время глядели друг на друга и оба молчали. Потом она снова посмотрела на меня.
— Что я должна делать, мама?
— Я бы хотела знать, что ты думаешь по поводу этого предложения.
Она не задумалась ни на секунду.
— Но, мама, ты же знаешь, что я не собираюсь выходить замуж, — сказала Аврора, тряхнув волосами, и голос ее прозвучал так спокойно, словно она не в первый, а в сотый раз отказывала докучливым женихам. — Полагаю, господину. Брюману следовало бы прежде всего осведомиться об этом.
— Ты отказываешь ему?
— Да.
— Решительно?
— Да. Господин Брюман, я благодарю вас за честь, которую вы мне оказали, но слишком хорошо понимаю, что я ничем ее не заслуживаю. Именно этим и обусловлен мой отказ.