Сыворотка правды
Шрифт:
— Эй, командир, подожди, с ним можно и по-другому.
Милиционер подошел поближе и что-то тихо сказал. Потом еще что-то, еще… Он придвигался все ближе и все говорил и говорил… В конце концов солдатик замолчал, а сержант просто вытащил у него из объятий автомат и кинул его старшему ОМОНа. Я всмотрелась — на солдатике не было лица.
— Что вы ему сказали? — высунувшись из окошка машины, спросила я у милиционера.
— Да это наши, мужские дела, — отмазался тот. — Я ведь тоже в армии служил. Понимаю.
Склад осветили фарами, милиция приступила к работе.
— Не расстраивайся, — обняла я его за плечи. — Главное, что живой…
— Теперь в дисбат! — зарыдал солдатик. — Ну почему я не смог?!
— Не так просто человека застрелить, — сказала я. — Это не каждому дано.
— Теперь в дисбат… — убито повторял солдатик.
— Ничего, и в дисбате люди живут, — хлопнула я его по плечу и поднялась. Учитывая обстоятельства, его можно было и «отмазать», но гарантировать это сейчас не смогла бы даже я со своим юридическим опытом — отдав оружие, парень совершил тягчайшее воинское преступление.
Героина было очень много. Я даже подумала, что здесь, наверное, находится основная часть похищенной у Мусы партии. Мешки были уложены ровными штабелями в человеческий рост.
— Взвод! К бою! — услышала я сзади и обернулась. К складу бежали два офицера в сопровождении десятка солдат.
Залязгали срываемые с плеча автоматы. Бойцы взвода красиво растянулись в свете фар цепью и наставили на милиционеров оружие.
— Отделение! — еще громче заорал старший ОМОНа. — К бою!
Омоновцы бесшумно прыснули в разные стороны и залегли. Наступила мертвая тишина. Противоборствующие военачальники стояли один напротив другого, и было видно, что они и сами не знают, что делать дальше с приготовившимися к перестрелке подчиненными.
— Кто такие?! — опомнился первым старший ОМОНа. — Документы!
— Это ты, щегол, сначала «ствол» опустишь, а потом и документы предъявишь! — разъяренно крикнул тот офицер, что был постарше и потолще. — Кто здесь командует?!
— Ну я, — вышел из темноты подполковник милиции. Его глаза сияли. Победителей не судят, а он сегодня был победителем.
— Головка от…! — матюгнулся офицер. — Какого… вы на российском военном объекте делаете?! Ты! — обернулся он ко второму офицеру. — Где твой часовой?! Немедленно найти!
Через две секунды часового вытащили в свет фар, но что с ним делать, сейчас было совершенно непонятно. Один из офицеров оказался начальником караула, и пару минут он потратил не на пресечение захвата военного объекта, а на разборки со своим подчиненным, — где этот полк набрал таких олухов, мне было совершенно непонятно.
Старший офицер, представившийся дежурным по части, был поопытнее и уже видел, что-то изменить поздно. Поэтому, когда минут через двадцать после появления офицеров прибыл официальный представитель Российской Федерации, военные окончательно потеряли инициативу. Они просто не знали, что надо делать, если на охраняемом твоими подчиненными объекте милиция обнаружила несколько тонн героина. Я видела, как подошел к представителям
И прокурор, и представители уже понимали, что сложившиеся обстоятельства гораздо серьезнее, чем им хотелось бы, и через час-другой здесь будет столько разного начальства, что всем станет тошно. Впереди и таджикскую милицию, и российских военных ждали сплошные неприятности. Я подумала, что, если бы не их взаимное присутствие, они с огромным удовольствием все это «прикрыли», но было слишком поздно. Их обоюдный страх и недоверие делали всякие попытки что-то замазать невозможными.
Здесь мы задержались дольше всего, и, если бы к подполковнику не подошел из темноты какой-то широкоплечий штатский, ругань с военными могла длиться еще долго.
Когда мы уже к шести утра подъехали к последнему, четвертому объекту, здесь было пусто. Огромный блистающий в свете фар ангар — копия того, который я «пустила по ветру» несколько дней назад — был открыт и брошен. Последовавший за колонной представитель РФ облегченно вздохнул — я это видела.
Судя по всему, груз вытащили недавно. Взрезанная открытыми воротами земля оставляла впечатление абсолютно свежей.
Все-таки я не успела… Утечка информации пошла раньше, чем мы сюда приехали. Что ж, было бы странно, если бы среди всей этой толпы не было людей Камышина.
— Что будете делать? — подошла я к подполковнику.
— Искать, — деловито ответил милиционер и наклонился — по полу ангара тянулся тоненький белый след. — Мешок порвали! — искренне ругнул нерачительных воров подполковник и полез в «УАЗ» — звонить по телефону.
— Алле, Андрюша?! Да-да… — Подполковник засмеялся. — Слышь, Андрюх, у тебя псы на героин натасканные есть? Ну да, псы… Надо, Андрюха, очень надо… Слышь, я к тебе машину подгоню, отправь человечка с собакой… Хорошо? Лады… Ну какой базар, Андрюха, сказал — сделаю… Ну пока.
Я выжидающе смотрела на милиционера.
— Сейчас человек с таможни приедет, с собакой… Эй, капитан! — крикнул он старшему ОМОНа. — Не ходи там — следы затопчешь!
Подполковник подошел к одной из машин, наклонился и что-то тихо сказал водителю. Милицейский «УАЗ» тут же завелся и исчез в темноте. Я присела на лавочку возле врытого в землю ведра. Подполковник подошел и присел рядом.
— Не замерзли?
— Немного.
Он снял свой китель и накинул мне на плечи.
— Не устаете от такой работы? — поинтересовался он.
— Ну, такой ночи, как сегодня, у меня еще никогда не было! — засмеялась я. — Обычно все проще. Приехала, проверила, уехала…
— И что — никаких ЧП?
— Ну почему никаких? Морду кому-нибудь набьют, посылку отнимут…
Милиционер засмеялся. Мы сидели мирно, как влюбленные, но я понимала, что не пройдет и двух часов, и все изменится. От подполковника просто несло ложью.
Вскоре вернулся «уазик», и из него вышел мужчина в таможенной форме и со спаниелем на поводке. Пес сразу встревожился, и таможеннику стоило больших трудов удержать его.