Сыворотка правды
Шрифт:
Шкуропатов и Камышин переглянулись.
— А главное, — добавила я, — если статья — пасквиль, как вы это… обозначили, то чего же вы тогда боитесь?
— А с чего это вы решили, что кто-то боится? — иронично поинтересовался Камышин. Я второй раз услышала его голос. Сильный, гулкий, уверенный. — Это вам надо бояться, — добавил Камышин. — Та-ак, — он взял со стола бумагу. — Что тут у вас? Незаконное пересечение афгано-таджикской государственной границы, захват вертолета ВВС Таджикистана, нападение на склад российской воинской части…
— Ну ты и кретин, Камышин! — в сердцах бросила я.
— Можно ведь и по-другому! — уже с откровенной угрозой произнес Камышин. — Хотите попасть в руки таджикского «правосудия»? А? Что молчите? Знаете, что вас ждет там?! Я позабочусь, чтобы вы жалели об этой своей статейке всю свою жизнь! Сколько бы вам ее ни осталось…
«Черт! — осенило меня. — А ведь я победила! Они уже боятся просто стереть меня в порошок!» То, что мне угрожали передачей в руки таджикских властей, было очень хорошо! Значит, внутренне они уже готовы к тому, что статья появится за рубежом.
— Вы ведь Родине присягу давали, — мягко, по-отечески укорил меня Камышин.
— России — не вам! — зло сказала я.
— Да поймите же вы, наконец, России международные скандалы ни к чему! Если уж вы такая патриотка… Они там не будут разбираться, кто прав, а кто — нет. Обрежут кредиты — и все! Что, хотите, чтобы пенсионеры остались без пенсий? Вы этого хотите?! Вы же умная женщина! Мы тут с Федором Ивановичем посоветовались…
— Да-да… — закивал головой Шкуропатов и перехватил инициативу. — Мы ваши данные видели — очень понравилось!
— Вам учиться надо, — почти с любовью произнес Камышин. — Восстановились бы в рядах, прошли бы курсы, получили капитана. Мы бы вас в Москву взяли, а там, глядишь, и майор!.. Жалко, честное слово, что такой талант пропадает.
— Послушайте старика, — встрял Шкуропатов. — У меня дочь такая, как вы. Соглашайтесь!
Они уже и не знали, чем меня купить.
— А что мне ваши курсы?! — засмеялась я. — Я и без курсов вас на чистую воду вывела!
«Черт! Что это со мной? Куда меня понесло?! — с ужасом наблюдала я за своей пьяной хвастливой речью. — Стой, хватит!» Введенный для поддержания сил препарат был слишком силен, и это было не менее опасно, чем скополамин. Я могла ненароком ляпнуть правду.
Кабинет куда-то «поплыл», и я увидела, что смотрю на все вокруг уже с пола. Надо мной склонились лица…
Прямо передо мной возникло белое пятно. «Что это? А-а, потолок». Я перевела взгляд, увидела что-то мутное. Капельница. Это я уже знала. Я повернула голову. Телевизор, нежно-голубого цвета дверь.
«Палата», — поняла я.
Рядом со мной на тумбочке стояли цветы — розы.
«Гром», — с нежностью подумала я.
Ужасно хотелось в туалет. Я попыталась на что-нибудь
Нажала. Дверь открылась. Вошла медсестра.
— Мне в туалет надо, — сказала я и удивилась своему тонкому слабому голосу.
Она кивнула и вытащила из-под койки судно.
— Помогите мне встать.
— Вам нельзя, — мягко улыбнулась сестра.
— Я хочу…
— Врач запретил, — чуть тверже сказала она. — Давление очень нестабильное. — Она виновато пожала плечами. — Вам действительно нельзя.
«Дожилась!» — подумала я и сдалась.
Пока медсестра возилась, я уже нащупала дистанционник и включила телевизор. Но там на всех каналах одновременно шла реклама.
— Кто цветы принес? — спросила я медсестру. — Суров? Андрей Леонидович?
— Нет, — мягко улыбнулась сестра. — Это — от клиники. Мы всем пациентам ставим розы.
Мне стало так обидно, что я не удержалась и заплакала.
— Выпейте, — подбежала ко мне сестра, приподняла мне голову и поднесла стакан с водой.
Я пила и чувствовала, как стучат мои зубы о край стакана. Я невероятно ослабла. Медсестра аккуратно вернула мою голову на подушку.
— Что за клиника? — хлюпая носом, спросила я.
— Первая кремлевская, токсикологическое отделение.
— Надо же, кремлевская. Сколько времени?
— А вот часы — пятнадцать тридцать. А в шестнадцать часов к вам посетителя пустят.
«Опять! — подумала я. — Нет, они меня так не оставят!» И вдруг до меня дошло, что все закончилось и никаких допросов больше не будет. «Господи! Ну меня и накачали! — все так же хлюпая носом, рассмеялась я. — Совсем голова не работает. Это же — кремлевская!» Я уставилась на часы, ожидая, когда наконец цифры остановятся на 16.00, но уснула, и когда открыла глаза, рядом сидел Гром.
— Су-уров…
— Здравствуй, Юленька.
— Где… цветы, сволочь ты эдакая?
— Вот. — Гром вытащил из-за спины огромный букет нежных кремовых хризантем и положил их мне на подушку.
Я прикоснулась щекой к упругим лепесткам и поняла, что сейчас снова разревусь. «Господи! Что за напасть! Не смей!»
Когда я поуспокоилась, Гром отнял свою руку от моей щеки и улыбнулся.
— Как там… — попыталась спросить я.
— Все в порядке. Шкуропатов снят.
— Как снят?
— На пенсию.
— А… Камышин?
— Камышин исчез.
— Каким образом?
— Если ты смогла границу дважды пересечь, то уж он — тем более. Он же разведчик. И не дурак.
— Как это… удалось?
— Ты — о себе?
Я кивнула.
— Ты же сама как-то ключ мне дала — забыла?
— Ты знаешь, Суров, что-то у меня с головой… после этого… сама удивляюсь. Ты рассказывай!
— Я видел, как тебя брали.
— И не помог? — почему-то обиделась я.
— Как видишь, помог. Только по-другому.