"Та самая Аннушка", третий том, часть вторая: "Долгий привал"

Иевлев Павел Сергеевич

— Имя Гремарх тебе о чём-то говорит?

Глава 22

Вернуть былое

Разумеется, Злобный искал встречи не для того, чтобы любезно предупредить меня о заказе. Если кто-то меня завалит, он точно не расстроится. Так что нужно ему было совсем другое, а конкретно — информация о Гремархе и СОТоре. Логично предположив, что раз они меня заказывают, то я с ними как минимум знаком, Злобный решил побольше узнать о конкурентах. Проблемы консигнатора меня не волнуют так же, как мои не волнуют его, но, подумав, я решил: почему бы и не рассказать? Гранж и эксплуатация глойти его не

впечатлили (совести и сочувствия Злобный лишён напрочь), а вот инфа о том, что караваны на новых маршрутах перехватывали не просто бандиты, а нанятые СОТором рейдеры, заинтересовала. Особенно в разрезе того, что кросс-локус может быть перехвачен и перенаправлен техническими средствами, а значит, защитные меры не сработают. Оказалось, что пару раз такое случалось: караван сопровождают до выхода, он уходит в кросс-локус, но в зоне контроля следующей проводки не появляется.

— Это ценная инфа, Лёха, — признал Злобный, — рано или поздно мы докопались бы сами, но до тех пор теряли бы людей и грузы. Это стоит небольшой премии.

Консигнатор двинул по столу в мою сторону стопку карточек Терминала. Я, не чинясь, взял. На парковке уже заработали первые лавки и торговые ряды, схожу хоть одежду себе куплю. Создам запасы в ключевых точках, как Аннушка. Надеюсь, Алина выделит мне какой-нибудь шкаф. А что касается Гремарха, то если он закусится со Злобным, то обоим, может быть, станет не до меня. Ну, или хотя бы отвлекутся немного. Консигнатор умеет доставлять неприятности. Так что я рассказал про Чёрный город, где базируется СОТор, сообщил о своих наблюдениях и предположениях о том, какими ресурсами они располагают. Про производство кристаллов и гранжа в локалях мораториума умолчал, лишнее это, а остальным поделился без особых сомнений. Что там по этому поводу надумает и, тем более, предпримет Злобный, понятия не имею, но разошлись мы, вроде, без взаимных претензий.

— Полезный ты человек, Лёха, — напутствовал меня консигнатор. — Столько всего знаешь и знакомства полезные имеешь. Береги себя.

— Непременно, Роман Терентьевич.

— Если что, не стесняйся обращаться, не чужие люди, глядишь, подсобим чем. Мы тебе, ты нам — на том, сам понимаешь, весь бизнес стоит…

На рынке с удивлением обнаружил Фомича и Симху. Проводник привёл караван мадам Бадман, а теперь помогает своей женщине обустраиваться в новенькой лавке. Под ногами путаются ребятишки, преспокойно называющие его «папой», и я прям вижу, как сияет Фомич.

— Надо же, — удивился я, — думал, вы в Библиотеке осели.

— Тут буду чаще с женой видеться, — пояснил мой приятель, — узловая точка теперь. Концы короче, отдых дольше. И здесь теперь основная оптовка, а Симха у Бадманши главный товаровед. В общем, переезд нам компенсировали, а жить в Терминале даже удобнее, не надо убирать и готовить, дети под присмотром у одной из Алин. Они тут что-то типа детского сада организовали, на школьную продлёнку похоже. Многие же с семьями, а раз рынок, то люди подолгу. А так есть, куда пристроить, и плюс бесплатно, Алина денег за это почему-то не берёт.

— Ушлая, — сообразил я. — Привлекает людей, упрочняет связи, работает на будущее.

— Да, — кивнул Фомич, — тем, кто хочет осесть надолго, предлагают бесплатно построить типовой домик на рекультивированных землях неподалёку и всяческую помощь в хозяйстве. Но мы пока тут побудем, оглядимся, как что.

— Рада вас видеть, Лёха, — сказала Симха. — Представляете, к нам приходил Карит! Так ругался! Называл блудницей, грозил, что бог покарает, требовал долю в лавке. Он, оказывается, больше не глава общины, а землю обрабатывать не хочет, лентяй!

—

И чем дело кончилось? — спросил я.

— Да ничем, — ответил Фомич. — Отвёл за гаражи и отмудохал. Вот ещё всякие уроды мою жену «блудницей» не обзывали.

— А вы поженились? Поздравляю!

— Ну, как… Алина, фактическая власть в этом срезе, решила: ничто не мешает ей регистрировать браки. Я рассказал, как у нас это делается, она взяла за основу, получилось что-то среднее между венчанием и росписью в ЗАГСе. Торжественно и немного комично. Но кольцами мы обменялись, — Фомич показал палец, — и бумажка красивая есть, женщины такое любят. Симха рада.

— Да, Лёха, спасибо вам, что познакомили! Знаете, — она понизила голос и подмигнула, — у нас скоро будет ещё один маленький!

Женщина гордо погладила себя по плоскому пока животу.

— Ну, Фомич, ну, молодец! — искренне порадовался я. — Поздравляю вас.

— Да, Лёх, ты был прав — теперь мне есть зачем жить!

* * *

В пентхаузе Сашка и Алина (негритянка, а не робот) рассказывают Аннушке о своих планах.

— Лёха, я тащусь, — сказала мне шёпотом восхищённая Даша, — с вами трындец интересно! С мамкой и вполовину так прикольно не было! Ты только послушай, что они несут, блин! Вот это размах! Натурально отвал башки!

Я тихонько вошёл и сел в уголке, прислушиваясь.

— Мы должны возродить расу мелефитов! — вещает, красиво жестикулируя Алина. — Теперь, когда мы знаем об их происхождении, это наш долг.

— Это вы знаете, — возражает Аннушка. — Лично я без понятия. Откуда взялись эти железноголовые? Простите, не имею в виду присутствующих.

— Мама, и ты, мама, я расскажу, можно? — подскакивает Сашка. — Я прочитала в книгах!

— Мелефитская литература считается художественной, — напомнила Аннушка.

— Нет, мам, это не так. Просто никто кроме самих мелефитов не умеет их правильно читать. У них… у нас, голова иначе устроена. Мы многопоточные, а не последовательные, понимаешь?

— Нет, не понимаю.

— Ну, люди думают одну мысль за другой, и даже если им кажется, что они размышляют о нескольких вещах сразу, на самом деле они просто переключаются туда-сюда. А мы обрабатываем информацию сразу несколькими вычислительными потоками, причём можем объединяться для этого. Мелефитские книги — не книги вовсе, это как будто… я не знаю… Мам, как объяснить? — обратилась она к Алине.

— Вы знаете, что такое перфокарты? — спросила та.

— Способ записи информации дырками на картоне? — блеснул эрудицией я.

— Да, именно. Люди видят, упрощённо говоря, узор из отверстий и рассуждают о нём, как о художественной картине, но не могут считать программу, которая ими закодирована.

— Это не совсем так, мам, — поправила её Сашка. — Есть те, кто специально учился их читать, они понимают больше, особенно если у них получается читать вдвоём-втроём, но даже они не могут считать все слои. Каждый мелефит писал свою книгу, начиная с наступления второго возраста, они сплетались в общее полотно информационного поля расы. В каком-то смысле, каждая книга — сама по себе мелефит и, одновременно, все они сразу. Это коллективный распределённый архив расы. И мы с мамой должны попробовать их… как бы это сказать…