"Та самая Аннушка", третий том, часть вторая: "Долгий привал"

Иевлев Павел Сергеевич

— И в чём она, по-твоему, состоит?

— Вы всех используете! Корректоров! — закричали из толпы. — Мы для вас сырьё!

— А что, это какая-то новость? — громко спросил Мелехрим.

— Мы думали, что спасаем Мультиверсум!

— Спасаете. Немного не так, как вы думали, но, поверьте, польза от вас есть.

— Конгрегация нас обманула!

— Нет. Вам говорят только правду.

— Далеко не всю!

— А вы думали, что в ваши милые пустые головёнки поместится вся? И вам её просто скормят ложечкой, за папу и маму, которых у вас нет? Никто не запрещал вам познавать

мир, ребятки. Некоторым хватило ума разобраться, и они пошли дальше, подняв ранг. Некоторым, вот как ей, — Мелех показал на Аннушку, — хватило не ума, так храбрости, и они выбрали свой путь. Остальные предпочли делать, что скажут. Это путь баранов. Бараны — еда.

— Мы больше не будем вам подчиняться! Не пойдём на коллапсы! Мы имеем право знать! Мы вам не стадо!

— Кто это там пищит? — пригляделся Мелехрим. — О, малышка Тиция? Выйди, выйди сюда. Не бойся, ты ведь не стадо? Давай, давай, не стесняйся, говори открыто, я тебя не съем.

Из толпы уверенно выступила зеленоволосая девушка в тёмных круглых очках в медной оправе, в перепоясанном ремнями джинсовом костюме, симпатичная и задорная. Поддерживающие взгляды, реплики и похлопывания по плечам дают понять, что в коллективе она фигура не последняя.

— И скажу! — заявила она гордо. — Думали, испугаюсь?

— Ты? — смеётся Мелех. — Нет, ты не испугаешься. Чтобы чего-то бояться, это надо сперва понять. Вот, Аннушка, смотрю на неё и вижу тебя молодую. Прорва азарта, море отваги, бездна обаяния и ни капли ума. Однажды она тоже сбежала бы, но теперь всё изменилось. Говори, Тиция.

— Мы решили, — твёрдо сказала девушка. — Мы требуем, чтобы Конгрегация перестала держать нас за детишек и распоряжаться нашими жизнями, как ей угодно! Мы требуем, чтобы нам рассказали правду! Мы требуем самоуправления! Мы создали Совет корректоров…

— Во главе с тобой, надеюсь? — перебил Мелехрим.

— Я вошла в инициативную группу, — скромно ответила Тиция. — Мы ещё не определились со структурой, но… Неважно! Мы требуем, чтобы с нами считались! Мы не остановим ни одного коллапса, не вытащим ни одного фокуса, не выйдем ни на одно задание, пока Конгрегация не примет наши условия! Мы объявляем бессрочную забастовку, вот!

Девушка гордо вскинула зелёную голову, с видом непримиримым и бескомпромиссным. Я аж залюбовался этим манифестом юности.

Мелехрим тоже оценил эстетику момента, даже похлопал в ладоши:

— Скажи, хороша же? А могла бы погибнуть со срезом или переродиться в коллапсе и сгинуть в ловушке. Разве эти дети не стоят той цены, что мы платим?

— Они платят, — напомнила Аннушка.

— Мы. Ими, но мы. И не думай, что это было легко.

— Было?

— Было. Итак, — обратился он к Тиции, — вы победили. Ура вам. Поздравляю.

— В смысле? — растерялась девушка.

Мелехрим подошёл, торжественно пожал зеленовласке руку и чмокнул в щёчку.

— Все ваши требования выполнены.

С этого момента Конгрегация прекращает свою деятельность, Ареопаг распущен, школа корректоров полностью переходит на самоуправление. Я хотел объявить об этом позже, в более торжественной обстановке, но вышло, как вышло. Ещё раз поздравляю тебя, Тиц. Не сомневаюсь, что именно ты возглавишь ваш Совет и войдёшь в историю. В каком-нибудь качестве.

— Но что нам теперь делать? — спросил кто-то из толпы.

— А что хотите, детишки. Вы хотели свободы — вот она, кушайте. Приятного, как говорится, аппетита.

Глава 30

Начало новой жизни

Закончив речь, Мелехрим просто ушёл. Развернулся, и отправился восвояси, рассеянно трогая пальцем быстро опухающую от Аннушкиного удара скулу. Все молча смотрели ему вслед.

— И что теперь? — спросил кто-то. — Тиц, ты теперь типа главная, что ли? Мы не поняли.

— Это блеф, — неуверенно ответила девушка с зелёными волосами. — Наверное. Не может же он, правда… Он просто думает, что мы испугаемся! И побежим за ним! И будет просить, чтобы всё стало как раньше! Но мы не побежим! Мы не сдадимся!

С каждой фразой она воодушевляется, и вскоре корректоры заражаются её уверенностью.

— Да и не нужны они нам! — выкрикивает кто-то из юношей, пожирая глазами ладную фигурку Тиции. — Пусть Тиц рулит!

— Тиц крутая, — поддерживает её другой.

— Да мы и так со всем разберёмся, подумаешь.

— Сами приползут, когда поймут, что без нас никак!

— Мы тут главные, корректоры!

— Школа для нас, а не мы для Школы!

— Точно!

— Мы победили, ура!

— Надо отметить! — закричал кто-то в толпе. — Теперь нам всё можно!

— Пойдём в пивную! Да! Всё!

Это предложение прошло единогласно даже без голосования, и вскоре парковка очистилась.

— Не пойдёшь с ними? — спросила Аннушка Марту. — Это же твоя компания. А, да, тебе же пить нельзя.

— Я пойду за Мелехримом, — сказала девушка.

— Думаешь, он теперь, как честный человек, должен на тебе жениться?

— Просто спрошу. Один раз. Если ему наплевать, то развернусь и уйду. Сама выращу, подумаешь.

— Сегодня просто День Независимости какой-то, — прокомментировала Аннушка.

— Простите… — осторожно тронула меня плечо Тиция.

— О, ты разве не побежала возглавлять пивной путч? — удивился я. — Поспеши, а то упустишь вожжи. У победы много отцов, не успеешь оглянуться — отодвинут от руля. Чего тебе?

— Вы кто?

— Я? Лёха. Просто Лёха. А что?

— Вы с Аннушкой?

— Более или менее.

— Марта говорила, что у неё там что-то вроде своей Конгрегации?

— Только не ляпни этакую чушь при ней, — засмеялся я. — Она тебе голову откусит.