Таежное спецхранилище
Шрифт:
– Ну слава богу, - выдохнул я.– Пошли, мужики! По следу Степан Макарыча, друг за другом… Григорий Львович, потом будете в носу ковыряться, поднимайтесь.
Мои спутники оживились, задвигались, стали по очереди перебираться через лежащую на пути скалу в маленькую ложбину, а из нее карабкаться на склон проторенной дорогой, проложенной главой клана Прокофьевых. Первым лез Кирюха. За ним - красная куртка "Коламбия", под которой скрывался Бульвум. Штильмана я поставил впереди себя, чтобы подпереть его под задницу, если у него вдруг сорвется нога или рука - уж больно неуклюже он выглядел при занятиях физкультурой, а скалы
Когда Кирюха преодолел половину пути, а я и Штильман готовились к подъему, у меня под правой лопаткой прорезалась непонятная вибрация.
Зам по науке с удивлением наблюдал, как я нервно пытаюсь что-то нащупать у себя за спиной сквозь ткань вещмешка. Пальцы наткнулись на округлость… Что это? Ах да! Добыча из вражеского катера, которая помогла преодолеть возведенный в тайге силовой барьер. Шар пришельцев, это он меня потревожил. С какой-то стати ему вздумалось шевелиться и вибрировать.
– Проклятье!
Я скинул лямки, развязал клапан и вытащил шар. Пальцы ощутили жар еще до того, как он оказался снаружи.
Инопланетное устройство излучало свет.
Лязг шарниров патрульного треножника резко оборвался.
Превратившись в статую, державшую огненный шар, я не спускал глаз с шагающего танка. Башня начала медленно поворачиваться. Градус угла между мною и носовым орудием неумолимо сокращался.
Твою неваляху!
Теперь я не сомневался. Вражеское устройство, которое мы несли с собой, подало свой писклявый голос и он был немедленно услышан механическим монстром… Трижды твою неваляху!!
– Шар выдал нас!– запаниковал Штильман.– Надо было его выбросить! Зачем вы потащили его с собой?
– А как бы мы прошли сквозь силовые поля?– огрызнулся я.– Надо спрятать его во что-нибудь металлическое. Может, удастся заставить его замолчать!
– Мы погибнем!– запричитал Григорий Львович.– Мы все здесь погибнем!
– Тихо!
Кирюха бросил мне сверху походный котелок. Кувыркаясь, он скатился по склону, я поймал посудину внизу, плюхнул шар внутрь и плотно закупорил крышку. Подушечки пальцев уловили слабую вибрацию стенок. Будем надеяться, что они экранируют сигнал и шар больше перестанет нас выдавать.
– Забирайтесь скорее!– закричал сверху Степан Макарыч.
Он помогал Кирюхе влезть в отверстие, следующим к ним готовился присоединиться Бульвум. Я хотел сказать Штильману, чтобы он быстрее лез наверх, как вдруг нас окружил яркий свет, словно мы оказались на цирковой арене. На склоне вытянулись наши тени. Я быстро обернулся. Глаза ослепило направленным навстречу прожектором.
– Ложи-и-ись!– крикнул я, падая в снег.
Взвизгнуло плазменное орудие, скалы под нами вздрогнули, и окружающий мир утонул во вспышке. Спину и плечи забросало комьями снега с осколками породы. Уши забило ватой, и я с трудом слышал, что там мне орет Штильман, вероятнее всего, ничего толкового - что может сказать научный работник во время обстрела, особенно когда у него припадочно трясутся руки?
Я подобрал соскользнувший с плеча бластер и толкнул Штильмана на склон, чтобы он наконец карабкался наверх. Сзади раздалось нарастающее "тум!… тум!… тум!…". Григорий Львович, кажется, понял, что от него требуется (если бы не понял, я бы его просто убил!), и пополз в направлении маячившей наверху фигуры Бульвума. Делал он это чрезвычайно медленно,
Новый плазменный плевок шмякнулся на валуны, за которыми я пытался укрыться, и меня едва не раздавило разлетевшимися во все стороны обломками. Находиться внизу становилось смертельно опасно. К счастью, Штильман одолел уже половину пути, и я бросился догонять его, хотя и осознавал, что на открытом склоне превращаюсь в удобную мишень.
Спасая жизни, мы карабкались наверх. Сзади стучали металлические ноги того, кто собирался эти жизни отобрать. Когда я догнал Штильмана, луч прожектора снова нашел нас. Загудели сервоприводы, перемещающие орудие, и я почувствовал, что следующий выстрел - жаркий и смертоносный - будет точен. От него не уклонишься ни вправо, ни влево, а прыжок вниз с большой долей вероятности приведет на острые обломки…
Винтовочный выстрел прозвучал внезапно. Что-то резко лопнуло, и свет прожектора погас. В глазах стало настолько темно, что я даже потерял ориентиры, куда следует ползти. Меня охватила паника.
– Быстрее, Валерочка!– закричал Степан Макарыч. Я увидел над Штильманом его плечо и голову, высовывающиеся из расселины, а в следующую секунду он вновь выстрелил из берданки - до слуха долетел отчетливый звук щелкнувшей по броне пули.
Застывший надо мной Штильман сообразил, что у нас есть несколько секунд форы, и быстро заработал руками и ногами. Я последовал его примеру. Мы преодолели остаток пути до отверстия, где нас встретили заботливо протянутые руки Кирюхи и Степана Макарыча. Они втащили нас в тесное пространство между скал. Я успел разглядеть начало узкого прохода, накрытого аркой льда, когда подбиравшийся сзади механический монстр дал еще один залп.
Не знаю, куда угодил разряд, вероятнее всего, в край входного отверстия. Однако когда вы находитесь в каменном мешке, кажется, что разряд угодил прямо вам в голову… Оглушительный грохот сотряс пещеру. Стены подпрыгнули. Внутрь прохода хлестнуло нестерпимым жаром. Люди попадали на дно. Со свода посыпались куски льда, и я услышал вскрик Степана Макарыча, которому один из них задел бедро; рядом со мной суматошно и почти по-женски орал Штильман - не знаю, что у него случилось.
Принявшая удар скала с хрустом надломилась, ее массивный обломок начал падать в расселину. Мы стали спешно отползать от рушащегося выхода. Обломок ткнулся верхушкой о противоположную стену, разошелся по слою на две половины. Вместе с потоком камней и льда они обрушились на дно, завалив входное отверстие и обрезав наружный свет. Пещера погрузилась во мрак.
* * *В тесном пространстве пещеры разноголосое дыхание Бульвума и Кирюхи, жалобный скулеж Штильмана и натужное кряхтение Степана Макарыча. Я нащупал стену и, держась за нее, поднялся на ноги. Потрогал голову. Вроде цела, только шапку где-то потерял… Мой братец в это время наверняка отдыхает в бункере и потягивает глинтвейн. Вытащить бы его сюда под огонь патрульного треножника!
Я чиркнул спичкой, и первое, что высветил робкий огонек, было окровавленное лицо Штильмана. Испачканной ладонью он сжимал бровь и скулу, рассеченные глубоким порезом. Ничего страшного в этой ране не было, жизнь Григория Львовича находилась вне опасности. У Степана Макарыча дела обстояли гораздо сложнее.