Тафгай. Том 9
Шрифт:
— Это ещё почему? — Сусанина от возмущения уперла руки в бока.
— Прикроют за недостаточный уровень идейной и воспитательной работы, — хмыкнул наш прожжённый сценический хулиган.
Наташа сделала глубокий вдох и уже собралась выпалить одним длинным предложением всё своё возмущение на формализм и идеологические клише, как к гримерке подбежала Кира Нестерова и, округлив глаза, громко прошептала:
— Все на сцену! Финальная песня! Слова! Не забудьте слова!
— Спасай слова, кто может, — усмехнулся я, схватив с собой волшебную дедморозовскую клюшку.
А тем временем
— Все артисты молодцы, — пророкотал я. — Будут вам и ананасы, понимаешь ли, будут вам и огурцы. Правильно я говорю, внученька?
— Не знаю, дедушка, — вредным голосом произнесла Снегурочка-Сусанина. — Посевная покажет, что вырастит на местных грядках.
— Это что ж такое, понимаешь, получается? — я стукнул черенком клюшки в пол. — Нам из Гренландии ещё и на посевную сюда лететь? Как вы считаете, товарищи александровцы? — обратился я к народу.
— Даааа! — дружно закричал почти весь зал.
— Тогда, понимаешь, по хорошему дедморозовскому обычаю споём на посошок, — проскрипел я голосом Ельцина.
— Споём, дедушка! — радостно согласилась Снегурочка.
И так как среди артистов агитбригады Наташа пела лучше всех, она сделала небольшой шажок вперёд и словно прима прекрасным эстрадным голосом в одиночестве затянула первые слова куплета:
Когда в дом входит год младой,
А старый уходит вдаль,
Снежинку хрупкую спрячь в ладонь,
Желание загадай.
И уже со второго четверостишия вступил и наш разношёрстный агитбригадовский хор. Кстати, иначе мы бы просто не смогли начать эту песню красиво и дружно. Сколько не репетировали, замечательные строчки про волшебную снежинку исполнялись кто в лес, кто по дрова.
Смотри с надеждой в ночную синь,
Некрепко ладонь сжимай,
И все, о чем мечталось, проси,
Загадывай и желай, — лихо горланили мы все вместе, а по погрузившийся в полумрак зал, по которому бежали световые блики чем-то смутно напомнил звёздное небо.
И Новый год, что вот-вот настанет,
Исполнит вмиг мечту твою…
И вдруг в моей голове слово «твою» прозвучало так, как будто на магнитофоне заело плёнку, а потом наступила абсолютная тишина. И я в доли секунды оказался героем фантастического фильма, в коем время остановилось, а люди застыли как памятники. Я увидел Сусанину, которая развела руки в стороны, как оперная певица. Заметил смешное выражение Витька, который не то пел, не то привычно кривлялся. Поразился множеству удивлённых и вытянутых лиц людей на зрительских
— Всё, допелся до Кащенко, Дед Мороз — красный нос, — зло прошипел я и обернулся назад.
И в это самое мгновенье «картинка» резко ожила. Только теперь передо мной был не актовый зальчик уездного ДК, а огромный зал для бальных танцев, в котором большущие люстры висели прямо в воздухе, так как вместо потолка на сотни и может быть тысячи танцующих пар, смотрело самое настоящее звёздное небо. Отовсюду звучала музыка Чайковского, которую исполнял большой симфонический оркестр. Танцующие мужчины поголовно было во фраках, а женщины просто поражали воображение разнообразием бальных платьев. Я заметил здесь наряды Викторианской эпохи, платья Эпохи Возрождения и конечно, то тут, то там мелькали барышни в малюсеньких блестящих обрезках ткани характерных для эпохи ночных клубов и дискотек. А от золотых украшений и бриллиантов, которыми буквально были усыпаны местные женщины, просто рябило в глазах. Поэтому я среди этого богатого праздника жизни в своей грошовой дедморозовской шубе из плюша выглядел как инородное тело.
— Шампанское, месье? — подскочил ко мне официант в чёрной жилетке и белой рубашке, который ловко удерживал одной рукой поднос с десятком полных бокалов.
— Безалкогольное пиво есть? — крякнул я, решив делать вид, что всё идёт путём, всё по плану и если меня что-то выдернуло из одного зала и перенесло в другой, то это кому-нибудь нужно.
— Ну, как не быть! — захихикал странный официант. — Баварское, свежее, сегодняшнее!
Официант сунул мне один фужер и резво бросился в толпу танцующих людей. «Трах-тибидох, — пробубнил я про себя, — сдаётся мне, что если это не бал у Сатаны, то что-то очень на него похожее. Ладно, пью пиво, жду хозяина этого вертепа для богачей. На крайний случай у меня в руках клюшка, и если не вернут обратно, то я тут такого наворочу, чертям станет тошно».
Я отхлебнул содержимое бокала и по горлу разлился давно позабытый горьковатый напиток с привкусом солода. «Безалкогольное пиво в моём теперешнем времени появится года через два или три, — отметил я про себя. — А тут оно, пожалуйста, в наличии. И мне почему-то кажется, что здесь вообще всё что захочешь в наличии. А вдруг это и есть бал у Сатаны? Мало ли что Булгаков сочинил про голых баб на том срамном мероприятии? Он ведь его воочию не видел! Вот попал, так попал». И вдруг подтверждая мои невесёлые мысли, мимо пробежали две женщины в одном нижнем кружевном белье розового цвета. А музыканты, как назло, покончили с Чайковским и заиграли вальс Штрауса.
— А я давно хотел с вами познакомиться, — прозвучал чуть-чуть скрипучий мужской голос за моей спиной. — Надеюсь, мне представляться не надо? — ухмыльнулся высокий худощавый мужчина, у которого один глаз был зелёный, а второй чёрный.
Кроме того незнакомца, который походил по описанию на Воланда, сопровождала красивая черноволосая женщина в длинном белом платье с разрезом до середины бедра. А ещё с правой стороны стоял низенький толстенький мужчина с лицом похожим на кошачью мордочку и ушами как у кота.