Тафгай. Том 9
Шрифт:
— Да, можно не представляться, — буркнул я, поёжившись, так как с детства недолюбливал нечистую силу. — Скажите, как я могу к вам обращаться?
— Мессир, — мяукающим голосом произнёс коротышка.
— Ну что ж, товарищ Мессир, я от лица всех советских Дед Морозов поздравляю вас с наступающим годом, желаю всех благ. И вам, гражданочка, всех благ, — кивнул я предполагаемой Маргарите. — Молодцы, хорошую поревели работу для встречи Нового года и Рождества. Музыка, танцы, люстры в воздухе. Впечатлён. Могу выслать почётную грамоту от заводского профсоюза, когда буду возвращён
— Придуривается, — снова промяукал коротышка. — Давай, дурья башка, загадывай желание, и мы за секунду забросим тебя в Чикаго.
— Да, только придётся кое-что подписать, — проскрежетал Воланд. — Так, одна простая формальность.
— Если формальность, то зачем подписывать? — хмыкнул я. — Даю честное комсомольское слово. Давайте по рукам, и я полетел, — я протянул ладонь Воланду, улыбнувшись простоватой и даже немного дебильноватой улыбкой.
— Мессир, кажется, нас кто-то держит за дураков, — мяукнул низкорослый толстяк. — Нам твоё честное комсомольское слово, как мертвецу горчичник на поясницу. Вот читай, расписывайся и лети, — коротышка протянул мне появившийся из воздуха пергаментный свиток с текстом.
— Ну, хорошо, — я взял бумагу и одним глазом пробежал её содержимое, в котором чёрным по белому значилось, что на одно своё желание, от меня потребуют выполнение одной просьбы товарища Мессира. — Хорошо, — прокашлялся я, — не хотите честного комсомольского слова, могу дать честнейшее слово достойного строителя коммунизма.
— А что вас, Иван, не устраивает в договоре? — криво усмехнулся Воланд. — Там вроде все честь по чести.
— Просьба, которая не ограничена ничем, может слишком дорого обойтись в будущем, — я вернул бумагу толстому коротышке. — И вообще, давайте прощаться, мне на концерт пора, у меня там финальная песня сейчас закончится. У вас свой праздник, у меня свой.
— Интересный вы человек, хоккеист Иван Тафгаев, — проскрежетал Воланд. — Многие бы на вашем месте подписали всё что угодно за своё заветное желание. А вы вместо НХЛ играете в хоккей с простыми заводскими любителями, ещё и кочевряжитесь.
— Многие вольны поступать, как им заблагорассудится, а я что угодно не подписываю, — пророкотал я, сжав словно боевую алебарду клюшку в руках.
— Похвально, — по слогам произнёс Мессир. — Бегемот, дай нашему гостю небольшой новогодний подарок и проводи его в этот самый ДэКа.
— Не извольте беспокоиться, — коротышка галантно поклонился Воланду, а тот, взяв под руку Маргариту, которая вела себя как лишённая воли кукла, пошёл к остальным гостям.
— Дурья башка, — тут же заворчал Бегемот, — мы услугу, ты услугу, ты мне, я тебе, чё ты затупил? Весь мир так живёт. Все дела вокруг так делаются. Теперь локти кусать будешь.
— Я до локтей зубами не достаю, — буркнул я.
— Иди за мной, шутник, — хохотнул коротышка и очень резво побежал прямо через толпу танцующих женщин и мужчин.
Странно, но люди, которые кружились под очередной вальс Штрауса, как-то сами собой незаметно расступались перед котом Бегемотом и вообще в такой толчее никто никого не задевал и не касался. А музыка
— Весело тут, — пробубнил я себе под нос, когда коротышка остановился на небольшом пятачке, где никто не танцевал.
— Это тебе, — протараторил кот Бегемот, сунув мне в руки голубую картонную коробочку размером десять на десять сантиметров. — Значит так: загадываешь желание, открываешь футляр, вылетает мыльный шарик, лопается и считай, что загаданное в наступающем году сбудется. Сразу хочу предупредить: фантазируй в пределах разумного, небольшое чудо, не более. И от меня можешь половинку крохотного желания загадать, хе-хе-хе. И вот ещё что! Грамоту от заводского профсоюза, как и обещал, пошлёшь мне ценной бандеролью. У меня ни одной грамоты дома нет, — жалобно замяукал кот Бегемот.
Из-за чего я не удержался и почесал толстенького коротышку за кошачьим ухом, как это иногда делал своему коту Фоксу. Бегемот блаженно заурчал, затем уставился на меня большими удивлёнными глазами и возмущённо шлёпнул по моей руке.
— Благодарственную грамоту с большой круглой печатью я гарантирую, — смущенно произнёс я.
— Смотри! Салют! — громко мяукнул он.
«Что я салютов не видел?» — подумал я, улыбнувшись и подняв глаза к небу, где захлопали большие гроздья разрывающихся фейерверков. И в ту же самую секунду эти разноцветные брызги огней превратились в обычные бумажные листочки, а звёздное небо стало простым потолком уездного ДК. И до моего уха долетели аплодисменты зрителей и их же дружные скандирования:
— Молодцы! Молодцы!
— Поклонились! — скомандовала режиссёрка Кира Нестерова.
И я вместе с артистами агитбригады автоматически согнулся в пояснице. И только мне подумалось, что я пережил пусть необычный, но кратковременный сон, как в правой руке обнаружил небольшую голубую коробочку.
— Ванечка, ты, что будешь пить? — спросила меня Наташа Сусанина, накрывая стол, который мы с ребятами из агитбригады вынесли на сцену.
— Безалкогольное пиво, — брякнул я, затем прокашлялся и добавил, — в том смысле, что берёзовый сок.
— Кто ж, твою дивизию, в Новый год пьёт безалкогольный сок?! — прокрякал старик Харитоныч, обнимая как новорожденного ребёнка пятилитровую бутыль самогонки.
— Мужики, принимай подарок от благодарных зрителей! — захохотал я, видя, как в зрительно зале переминается с ноги на ногу хозяин моего временного дома.
— Вот это презент! — радостно рявкнул Вовка-гитарист и первым спрыгнул со сцены, по которой артисты бегали туда и сюда перетаскивая стулья и угощения.
— У меня тама в санках ещё одна такая «красотка», — важно заметил Харитоныч, передавая бутыль нашему музыканту. — Впускаете меня в свою молодую компартию, али как?