Таинственное похищение
Шрифт:
— Все собрал? — глухо спросил Незиф.
— Все.
— Обуй его!
Лиман отпустил повод и зашарил по земле, отыскивая ботинки и носки геолога.
— Здесь они, возле меня, — сказал Незиф.
Грубо схватив ногу геолога, Лиман принялся натягивать ботинок. Как только он коснулся его ступни, геолог скорчился и простонал, словно его полоснули ножом.
— У него ноги распухли, — виновато сказал Лиман, безуспешно пытаясь обуть пленника.
— Тогда не обувай.
Лиман сунул ботинки и носки в торбу паренька, которую тоже привязал к седлу. Незиф кивнул ему, они схватили геолога и перекинули его поперек седла. Юноша простонал и сжал зубы. Начинались новые мучения. При одной только мысли, что поездка продолжится, он весь покрылся испариной.
— Трогаем? — спросил Чоку, следивший за их приготовлениями.
Лиман
— Я ведь тебе велел все собрать, — сурово сказал Незиф Лиману. — Почему оставил флягу?
— Вернуться? — испуганно спросил Лиман.
— Чоку уже позаботился. Если ты все так будешь сеять, кому за тобой подбирать?
Чоку прикусил губу. «Шельмец этот Незиф, все примечает», — подумал он и ругнул его про себя.
Позади них, точно зрачки ночного зверя, мелькнули два уголька и тотчас погасли.
Глава шестая
Незиф сопротивляется
Всю войну Хью Бреф выполнял секретные миссии на Востоке. Трижды пересек он Аравийский полуостров, дважды колесил по африканскому побережью от Бизерты до Александрии и дышал горячим зноем пустынь. После туманной и влажной Англии раскаленное небо Египта и Ирака, Ливана и Сирии показалось ему не лишенным известного очарования. И тогда, когда он уже думал, что может считаться специалистом по некоторым секретным военным вопросам Ближнего Востока и Северной Африки, на его имя пришел шифрованный приказ немедленно выехать на Пелопоннес. Темной ночью его доставили на подводной лодке к скалистому берегу. Хью и трое штабных офицеров уселись в надувную лодку. Щупленький моряк неслышно начал грести коротким веслом. То поднимаясь, то опускаясь на волнах, лодка приблизилась к берегу. Ее закругленный нос мягко стукнулся о песчаное дно. Люди выбрались на сушу. Из темноты перед ними выросли скалы с невидимыми вершинами. От их подножия отделилась неясная фигура и быстро подошла к ним. Они обменялись паролем. Хью оглянулся — резиновая лодка уже исчезла. Подводной лодки тоже не было видно.
У скал их встретило несколько человек. Они радостно пожали им руки, взяли у них поклажу и взвалили себе на спину. Затем все двинулись гуськом по каменистой крутой тропинке. Шли долго. Хью тяжело дышал от усталости и весь взмок от пота. Свежий ночной воздух прохладным покрывалом касался его лица и шеи там, где был расстегнут воротник мундира. Когда новый день осветил окрестности, глазам Хью предстал пейзаж, ничем не напоминавший пески и равнины Ближнего Востока и Северной Африки. Вокруг высились горы. Голые скалы и каменистые возвышения чередовались, скрещиваясь во всех направлениях. Между ними змеились глубокие ущелья. Никаких рек. Очень скудная растительность — кое-где хилые деревца с редкими листьями, колючий кустарник, низкая клочковатая трава. Ландшафт, правда, разнообразный, но такой же унылый, как пейзаж пустыни.
Хью связался с группами партизан. Днем они прятались в скалах, а ночью устраивали вылазки, разрушали линии связи, дороги, нападали на части оккупационных войск. Офицеры штаба собирали переносную рацию, Хью передавал сведения, получал указания. Затем рацию разбирали и переносили на другое место. Из Каира ночью прилетали самолеты, сбрасывали на парашютах оружие и обмундирование, партизанские части перегруппировывались, действуя все более активно.
Хью сопровождали невысокие худощавые мужчины в английских хаки, с автоматами на груди и засунутыми за ремень пистолетами. Они тихо переговаривались на своем непонятном для Хью языке, а он листал выданный в служебном порядке тоненький англо-греческий разговорник, стараясь запомнить отдельные выражения.
Иногда он слышал близкое или отдаленное эхо перестрелок, трескотню пулеметов, гул длительных боев между борцами за свободу и гитлеровскими частями, проверял свое оружие и не снимал палец со спуска, пока опасные места не оставались позади.
Много ночей подряд они спускались в ущелья, карабкались на скалы, шли по краям бездн, еле видных в темноте.
Месяц спустя Хью уже был в Родопах, недалеко от старой болгаро-греческой границы. Здесь росли леса, в складках гор журчали веселые потоки. Округлые вершины были покрыты высокой травой.
В горах севернее Ксанти Хью получил по воздуху приказ связаться с болгарскими партизанскими частями, действовавшими у северных отрогов гор, организовать переброску английского оружия для них и согласовать их действия с действиями греческих партизан.
После трех тяжелых ночных переходов четверо англичан в сопровождении болгарина укрылись в крохотном каменном здании сельской электростанции. Ее крытая плитами крыша почти вплотную подходила к полотну магистрали, пересекавшей массив и связывавшей Фракийскую низменность с побережьем Эгейского моря. Магистраль была очень оживленной. По ней то и дело проносились грузовики, стучали сапогами солдаты, шли эшелоны и артиллерия, тарахтели крестьянские повозки, брел на пастбища скот. Втиснувшись между кожухом динамо и стеной, четверо сидели вплотную друг к другу и весь день слушали этот неумолчный шум, от которого временами дрожало все здание и поскрипывала в проеме дверь, сбитая дубовыми досками. Мелодично шумела бежавшая рядом река. Ветви ив и фруктовых деревьев, росших у самой электростанции, качались на ветру, шаркая по неоштукатуренной стене. Проводник оставил им еду и исчез. Англичане переглянулись, тщательно проверили оружие и настороженно стали ждать. Сидели молча, боясь быть обнаруженными. Хью верил в свою звезду. Ему еще ни разу не приходилось попадать в такие переделки. Он и боялся, и в то же время с любопытством ждал, чем все это кончится. На исходе дня болгарин вернулся, открыл шлюз, вода, пенясь, потекла по желобу, приводной ремень замелькал в воздухе, помещение затряслось, наполнилось резким шумом, зажглась контрольная лампочка. Проводник снова вышел и вернулся в сумерках, но не один, а с каким-то человеком, который повел их за собой. Они перешли реку, быстро пересекли шоссе и начали подниматься в горы.
Следующий день они провели в деревенском доме, стоявшем на отшибе, вместе с представителями болгарских партизан и переводчиком. Подробно обо всем договорились, отдохнули. Хью осторожно выглянул в окно. У подножия скалистого склона вилась лента шоссе. Скала заслоняла собой часть деревушки, но зато другая ее часть была видна как на ладони. Домики, аккуратные и чистенькие, карабкались по противоположному склону, образуя красивую панораму. За ними высился холм, покрытый небольшими рощицами, между которыми пестрели участки обработанной земли.
Вечером партизаны проводили своих гостей в путь. К полуночи после подъема, продолжавшегося несколько часов, англичане оказались далеко от всякого жилья, в огромном лесу. Они шли лесом весь следующий день и ночью прибыли в лагерь греческих партизан. Хью тотчас распорядился собрать рацию и передал сведения о своей встрече. Ему приказали ждать дальнейших инструкций и ничего не предпринимать, пока не будет новых указаний. Тогда наступили те несколько недель, о которых Хью всегда вспоминал с удовольствием. Указаний все не было. Хью и его люди отлеживались под ласковыми лучами солнца, наслаждались прохладой тихих горных ночей, любовались чистым небом. Хью осмотрел и привел в порядок свои вещи, часами перебирал немногочисленные, но дорогие сердцу фотографии, записки, которые он вез с собой из Англии, предавался воспоминаниям или же бродил среди живописных каменных теснин.
Он знал, что это бездействие долго не продлится, что это лишь короткая пауза в полной напряжения военной жизни, догадывался, что там, в верхах, не спешат с разрешением вопросов, выжидая хода событий, или же проводят какую-то сложную политику, но не хотел ломать над этим голову, предпочитая заниматься собой. По образованию он был геологом, во время учебы мечтал побывать в далеких и неведомых странах, найти подземные богатства и открыть сеть предприятий с центром в Манчестере и с филиалами в Александрии, Басре и Бомбее, изучал индийский и арабский языки. Но когда он получил диплом, поехать никуда не удалось. Скончался отец, и Хью пришлось занять его место в торговой фирме, где отец был одним из компаньонов. Через три года началась война. Хью мобилизовали, и поскольку он знал арабский язык, послали в Египет, зачислив в особый отдел. Оттуда, как это часто случается на войне, он попал в качестве специального уполномоченного Каирского штаба в горы Орфея — Родопы.