Таинственное похищение

Руж Иван

Слова его, словно каленое железо, обожгли Незифа. Он пришел в ярость, вскочил и бросился на Ибрагима.

— Отдай мои деньги! Из самого Мосра я за ними пришел. Где они? — прохрипел он и, надавив связанному на живот коленом, поднес к его обнаженной груди нож.

Ибрагим видел краешком глаза, как блеснуло тонкое острие, почувствовал его прикосновение к телу и затаил дыхание. Стоило ему вздохнуть, как грудь сама касалась кончика проклятого ножа. В комнате стало темней. «Солнце зашло за облака, — подумал Ибрагим. — Может, дождь соберется? И нынче рано началась засуха, а земле дождь нужен. Жена и дети, небось, уж в поле.

Шагают по сухой земле, от мотыг пылища стоит. А торбу с хлебом, конечно, на какой-нибудь сук повесили, лес-то рядом. В торбе такой же черный, потрескавшийся хлеб, что ел и Незиф. Кукурузные листья шумят. Уродится ли в этом году кукуруза? Хоть бы уродилась, чтоб на хлеб хватило. А то снова придется бобы толочь и растирать мякину с травой, как прошлой весной».

Боль от уколов ножа усилилась, прервав поток его мыслей. Он еще плотнее стиснул побелевшие губы, глаза от напряжения вылезли из орбит. Горло конвульсивно сжималось, выдавая внутреннее состояние истязаемого.

— Где золото? — злобно шипел Незиф, всякий раз при этом покалывая его кончиком ножа. Лезвие покрылось мелкими капельками крови. Свертываясь, она словно ржавчиной покрыла его. Под рубашку стекали тоненькие алые струйки. Но Незифу этого было мало. Он с силой дернул края заношенной рубахи и оголил тощие, выпирающие ребра. Обтягивающая их кожа, вся в мелких пупырышках от боли и нервного напряжения, была серой и, холодной.

«Что Незиф надумал сделать с Ибрагимом? — недоумевал Лиман, продолжая неподвижно стоять у двери. — Неужто и впрямь у Ибрагима есть золото? Отдай его, Ибрагим, знаешь, какой лютый нрав у Незифа», — хотелось крикнуть Лиману, но у него будто язык к гортани прилип.

Вконец растерявшийся, перепуганный, он, как загипнотизированный, смотрел на то, что происходило лишь в нескольких шагах от него. По жестокому выражению, застывшему на лице Незифа, он читал, что Ибрагима ждет самое худшее. Отчего же Ибрагим не сопротивляется? Почему не плачет, не просит пощады? Кремень, не человек! В голове у Лимана гудело, мысли беспорядочно метались, один за другим возникали, оставаясь без ответа, вопросы. Собрав все силы, он едва выдавил не своим голосом:

— Незиф, что ты делаешь? Ведь это Ибрагим, наш Ибрагим!

Крылья нависших бровей Незифа приподнялись, и он впился в расширенные зрачки Лимана таким страшным взглядом, что тот залепетал в испуге:

— Ладно, Незиф, ладно, тебе лучше знать, что делать.

Незиф замахнулся ножом. Желание вскочить, бежать и спастись прогнало все мысли Ибрагима. Но тело его стягивала веревка. Проклятая пеньковая веревка, впившаяся в мясо! Эх, будь у него свободны руки, он бы вцепился железными пальцами в короткую шею Незифа и сжимал ее до тех пор, пока тот не перестал бы шевелиться! Если б он только мог, он бы отбивался изо всех сил, дрался бы, кусался, но он был не в состоянии что-либо сделать и лежал неподвижно, напрягая мускулы, с пересохшим от волнения ртом.

Незиф снова замахнулся ножом. Брызнула кровь. Ибрагим закусил губу, чтобы сдержать крик. В зрачках его мелькнула тень, но глаза оставались по-прежнему сухими.

— На мелкие куски искрошу, пока от тебя ничего не останется. Отдай золото! Подумай — у тебя дом, жена, дети. На кого ты их оставишь?

— Аллах велик, аллах все видит, — прошептал Ибрагим, едва шевеля сухими потрескавшимися губами. Взгляд его померк. Он скорчился, чтобы подавить стенания,

но не смог. Из груди вырвался болезненный, сдавленный стон.

Лиману хотелось крикнуть: «Незиф, ты его убьешь, убьешь Ибрагима!», но свирепый вид Незифа парализовал его волю. Он только машинально дернул несколько раз свою кепку.

— Эй, Ибрагим!

Лиман услышал этот голос, но не шевельнулся Однако через мгновение до его сознания дошло, что это не был голос Незифа. От резкого движения его руки щеколда глухо звякнула. Всецело поглощенный тем, что происходит в комнате, он совсем позабыл, что его поставили у двери караулить. Неизвестный же, несколько раз крикнув, стал подниматься по лестнице, ударяя палкой по ступенькам.

— Есть в этом доме люди или нет?

Незиф поднял голову и сосредоточенно начал прислушиваться. И моментально весь превратился в движение. Засунул нож за пояс. Прикрыл голую грудь Ибрагима рубашкой. Кровь тут же впиталась в ткань, образовав большое темное пятно, которое быстро расплывалось, розовея по краям. Схватив брошенную у стены куртку, Незиф накинул ее на Ибрагима и кивнул головой Лиману Вконец растерявшийся Лиман не знал, что делать. Но когда, держа в руках концы веревок, которыми были связаны руки и ноги Ибрагима, Незиф еще раз угрожающе мотнул в его сторону головой, Лиман пришел в себя и ринулся вперед. Незиф шепотом приказал ему:

— Открой люк!

Лиман быстро опустился на колени и зашарил по полу руками, ища люк, ведущий в подполье.

— Бери обрез и прыгай! — скомандовал Незиф, когда он поднял крышку.

Не мешкая и ни о чем не думая, Лиман схватил прислоненный к углу обрез и спустил ноги в темную дыру. Было слышно, как он упал вниз, что-то пробормотал и затих. Ступеньки скрипели сильнее, шаги слышались уже почти у самой двери.

— Спят еще, что ли, или нет никого? — сказал кто-то снаружи и дернул несколько раз дверь.

— Ибрагим, ты здесь?

— Может, в поле ушел? — послышался голос со двора.

Незиф напряженно прислушался.

— Здесь он, здесь. Дверь изнутри заперта. Сейчас открою — сам увидишь…

Услышав скрежет, Незиф обернулся и заметил в щели двери острие перочинного ножика. Пыхтя, человек снаружи пытался поднять щеколду.

— Что ты делаешь? Разве так можно? — крикнул кто-то со двора.

— Можно, будь спокоен. Не знаешь ты наших людей. Как учуют пришлого человека, так сразу норовят затаиться, пока не узнают, с чем он к ним явился. А уж завидят, что из общины к ним пожаловали, так вовсе голоса не подают.

«По голосу вроде Ахмед», — мелькнуло в голове Ибрагима, но он не мог ни шевельнуться, ни крикнуть, боль жгла его тело. Незиф присел на корточки спиной к люку, свесил вниз ноги, оперся о него животом и начал быстро развязывать веревки, опутывавшие Ибрагима.

— Не думай, так легко, от меня не отделаешься, — шепотом сказал он ему. — Я вернусь за золотом. А обмолвишься хоть одним словом, все твое семя с корнем вырву. Так и знай. Встань теперь, закрой люк!

Перед глазами Ибрагима метнулась квадратная голова в кепке, жилистые пальцы, вцепившиеся в край люка, и Незиф исчез. Потом послышался стук падающего тела, и все стихло. Сжимая зубы, Ибрагим медленно поднялся, надел куртку, Запахнул ее поплотнее на груди, чтобы скрыть рану, обмотался длинным поясом и нагнулся, чтобы положить на место крышку люка. Затем, охнув от боли, направился к двери.