Таинственное похищение
Шрифт:
— Сейчас, сейчас, — глухо отозвался он в ответ на настойчивые возгласы человека, ломившегося в дверь.
— Здесь он, я ведь тебе говорил!
Ибрагим повторил еще громче:
— Сейчас открою, погоди!
Отперев щеколду и приоткрыв дверь, он увидел низенького человека с продолговатой головой, на которую была нахлобучена выгоревшая фуражка. Тот впился своими мышиными глазками в землистое лицо Ибрагима, смешно шевельнул реденькими усиками и, едва заметно улыбнувшись, воскликнул:
— Стучит Ахмед, кричит Ахмед, дерет глотку, а ты глядишь в щелочку и молчишь! Зашевелился только, когда понял,
— Задремал я, бай [2] Ахмед, не слышал, — давая ему дорогу, с виноватым видом ответил Ибрагим и смущенно посмотрел на вошедшего.
— Ага, значит, спящим прикидываешься?
Ахмед обернулся назад, посмотрел на двор, где виднелся другой человек, и позвал его. Пока тот поднимался по лестнице, Ибрагим успел его рассмотреть. Высокий, в полугородской одежде, в резиновых тапочках, через плечо перекинута потрепанная кожаная сумка с плоским замочком из белой жести. Опираясь на небольшую кирку с длинной тонкой рукояткой, незнакомец не спеша поднялся по лестнице. С приветливого лица дружески глядели из-под выгоревших бровей светлые глаза. Он вошел в комнату, поздоровался с Ибрагимом за руку и начал что-то говорить, но Ибрагим его не слушал, стараясь уловить малейший подозрительный шум снизу.
2
Обращение к старшему по возрасту и по положению.
Заметив, что Ибрагим занят своими мыслями, Ахмед спросил:
— Нет, ты скажи, почему не открывал, когда я стучал и кричал? Не нравятся, ох не нравятся мне такие дела! — и засмеялся так, что даже фуражка у него на голове задвигалась. Желтоватая кожа лица собралась в мелкие морщинки. Он закрыл перочинный ножик, сунул его в карман и огляделся, ища глазами место, куда, бы присесть.
— Вздремнул на рассвете, с кем не бывает, — глухо ответил Ибрагим.
— Кто тебя знает, может, спал, а может, нарочно молчал. Небось, как услышал мой голос, подумал: «Бай Ахмед с хорошим не придет. Или поставки опять какие, или налоги, или еще что». А я на этот раз совсем с другим пришел. Председатель сельсовета послал меня. Сведешь, говорит, этого человека к Ибрагиму, ему как раз такие нужны.
Посыльный сельсовета был разговорчивым человеком и умел расположить к себе людей. Его широкая улыбка словно говорила: «Бай Ахмед человек народный, понимает, что к чему».
Однако Ибрагим испытывал исконное недоверие к представителям власти, прочно укоренившееся в народе в прошлом. Сжав челюсти, чтобы не выдать боли, он выжидающе смотрел на человека с киркой. Любезность Ахмеда казалась ему подозрительной.
— Этот человек хочет с тобой поговорить. Слушай его, как меня слушаешь, — важно сказал посыльный. — В наших горах, Ибрагим, скоро чудеса случатся. Клад будут искать здесь люди, большой клад, говорю тебе!
Он снова улыбнулся. Реденькие усы при этом зашевелились.
— И разве плохо будет, если и тебе перепадет кое-что от этого клада, а?
Внизу раздался едва слышный шум, будто скрипнула дверь. Ибрагим прислушался. «Ушли», — подумал он и посмотрел на пояс: ему показалось, что рана сильно кровоточит. Дотронулся
— Тебе что, нездоровится? — спросил посыльный, заметив, как осторожно он притрагивается к груди.
— Да вот, вчера сорвался с дерева и сильно зашибся, — соврал Ибрагим.
— И куда полез? Не дятел ты, чтоб по деревьям карабкаться.
Ибрагим молчал.
— Дрова, что ли, рубил?
Вопрос помог Ибрагиму выйти из затруднения.
— Дрова, дрова, — поспешно согласился он. — Хотел нарубить сухих сучьев, чтобы жена летом огонь разводила, да вот сорвался, долго ли до беды.
— Настой из ромашки помогает, — авторитетно произнес Ахмед и добавил в раздумье: — Выходит, напрасно мы к тебе притащились, раз ты хворый.
— А что? — нерешительно спросил Ибрагим.
— Рабочие требуются.
Незнакомец, до той поры с любопытством разглядывавший крепкую фигуру Ибрагима, предрасполагающе улыбаясь, заметил:
— Говорят, ты сильный человек и хороший работник.
Ибрагим только молча глотнул. Неспроста, конечно, его хвалит незнакомец, наверное, что-нибудь от него потребует, и ему, Ибрагиму, надо держать ухо востро, а то еще попадешь в ловушку…
— Говорят, болтать ты не любишь и вообще тихий ты человек.
— Чего только не говорят люди.
— Тебя Ибрагимом звать?
Ибрагим не ответил.
— Вот что, Ибрагим, прямо тебе скажу: государству нужны такие люди, как ты. Мы в горах руду будем искать. Заводы тут выстроят, рудники откроют, работу людям создадут. А нам землю бурить надо. Для буров же люди нужны, хорошие люди. Что ты на это скажешь?
Ибрагим опустил голову. Что сказать? Дома хоть шаром покати. Есть у него три клочка земли, так с ними и жена с ребятами управится. Раньше он лес рубил для лесоторговцев, а теперь и их нет. Он поднял глаза и, встретив взгляд человека с сумкой, сдержанно спросил:
— Платить как будете?
— Доволен останешься, поверь мне. Будешь стараться, заработаешь хорошие деньги. Попробуй хоть дней десять. Вот увидишь, не пожалеешь!
— Подумаю, — уклончиво ответил Ибрагим.
— Чего там думать? Соглашайся!
— Вот поправлюсь…
— Да чего там, ушибся ведь только! В понедельник поищешь меня в Мадане, в совете. Спросишь бая Петра — каждый тебе скажет, где меня найти.
Ибрагим не знал, что ответить, и кусал губы в нерешительности.
— А эти деньги даю тебе в задаток, — человек сунул руку в сумку и достал две новенькие хрустящие бумажки. Взгляд Ибрагима приковался к ним точно железо, притянутое магнитом. Сопротивление его заметно уменьшилось.
А человек, видно, знал силу денег. Повертев бумажки в руке, он протянул их Ибрагиму с таким видом, будто хотел поскорее отделаться от них. Казалось, он вот-вот швырнет деньги на землю, если Ибрагим не возьмет их.
— Я мало кому вперед даю, но ты мне кажешься дельным человеком.
Но Ибрагим все еще колебался. Он был не прочь подработать, но вот как быть с подписью? «Ведь за них нужно расписаться, — мелькнуло у него в уме. А кто его знает, под чем заставят подписаться. Потом иди, расхлебывай кашу». И он отдернул руку, которая почти против его воли потянулась к деньгам.