Таинственное похищение
Шрифт:
В тишине комнаты эти слова прозвучали особенно грустно. Геолог сочувственно вздохнул:
— Учиться никогда не поздно. Сейчас каждый, кто хочет, может учиться.
— Тогда одно мешало, теперь другое, — озабоченно заметил председатель сельсовета. — Кто ж тебе даст сидеть дома и книжечки читать? Раз мы взяли власть, то должны показать, на что способны. А в нашей глухомани работы хоть отбавляй.
— Сможешь людей организовать, всего добьешься.
— Нелегко это.
— Всем нелегко. Думаешь, легко им было в Советском Союзе, пока не стали на ноги? Чего только не пережили!
Председатель сельсовета встрепенулся, глаза его снова заблестели.
— Сядь
Он пододвинул ногой стул к геологу, взял себе другой, уселся на него верхом и приготовился слушать.
— Извини, но я целых четыре часа шел пешком и здорово проголодался, а сейчас уже девять. — Подняв руку, геолог показал председателю сельсовета на свои часы и добавил: — Нет ли здесь какой-нибудь корчмы? У меня есть еда, но лучше пусть на потом останется. А покуда буду есть, расскажу, что успею… О Советском Союзе без конца можно рассказывать, да только где взять время… Найдешь мне проводника и мула?
Председатель, сельсовета вскочил и сказал с досадой:
— Как же это я сразу не догадался, что ты есть хочешь? Корчма напротив. Пошли. Там и расскажешь. Пусть другие тоже послушают.
Они вышли и спустились по скрипучей лестнице. Перед синим домом с полустершейся вывеской председатель сельсовета остановился и взялся за ручку двери.
— Опять его черти где-то носят! — заметил он и в сердцах нажал дверь. Она задрожала, но не поддалась. — Заперся, подлец. Как увидит, что иду к нему с незнакомым человеком, сразу запирается. Саботирует. Если хочешь знать мое мнение, то все эти лавки давно пора советам передать.
— И это будет, частников не оставят.
— Что же теперь делать? Дома у меня ничего нет. Ну да ладно, пойдем, я тебе молока согрею.
— Я ж тебе говорил, есть у меня с собой еда. Ты мне только проводника найди. Завтра пораньше хочу тронуться в путь. Так что к рассвету пусть будет здесь.
— Это-то я сделаю. Только жаль, не вышло с ужином. Я ему, этому типу, покажу, кто я такой! Послушай, а ты на обратном пути не погостишь у нас хоть денек? Очень уж мне хочется послушать о Советском Союзе.
Умоляющий голос, никак не вязавшийся с суровым обликом его обладателя, заставил геолога поспешно согласиться:
— Обязательно, если буду возвращаться этой дорогой.
— Этой и вернешься. Проводника я тебе сейчас найду. Пришлю одного парнишку, у него и мул есть. Он скот в горах пас и всю местность, как свои пять пальцев, знает. Лучше его не найти. Он тебя и обратно сюда приведет.
Бросив еще раз недовольный взгляд на закрытую корчму, председатель сельсовета отправился за проводником. Вскоре его высокая фигура растаяла в темноте. Немного погодя затих и шум удаляющихся шагов. Геолог вернулся в отведенную ему комнату. И только тогда в крайнем неосвещенном окне корчмы мелькнула чья-то голова. К стеклу, расплющив нос, прижалось лицо, бегающие глаза зашныряли по площади. Затем оно скрылось во мраке помещения.
Ни председатель сельсовета, ни геолог не заметили, что пока они безуспешно стучали в дверь корчмы и разговаривали на площади, из окна за ними подглядывал человек. И если бы председатель сельсовета вгляделся, он непременно узнал бы в нем хозяина корчмы, богатея Кыню Маринова, с которым у него были старые счеты. Но новый председатель не знал до конца всех повадок этого проныры, совсем недавно бывшего в селе самой важной персоной.
Увидев, что по новой дороге к селу спускается нездешний человек, корчмарь сказал своим немногочисленным посетителям, что у него есть срочное дело, выпроводил их, заперся на ключ, толкнул дверь, чтобы удостовериться,
С недавних пор бывший сельский туз, содержатель корчмы, бакалейной и мануфактурной лавок, совладелец лесопильни, комиссионер и лесоторговец, ростовщик и хозяин огромного лесного участка все чаще испытывал безотчетный страх. Просыпаясь среди ночи, он беспокойно ворочался в кровати. Стоило показаться в селе незнакомому человеку, как он терял покой и не спускал с него глаз; вид же милиционеров, которые изредка наезжали в их край, угнетал Кыню до крайности.
— Влип, теперь не выпутаюсь, — вздыхал он, когда возле него никого не было, наливал себе большую рюмку водки и опрокидывал ее в рот. Голова сельского кулака постоянно горела, словно ему в черепную коробку насыпали горячих углей.
Осторожно выглядывая из своего укрытия, он внимательно рассмотрел молодого человека с рюкзаком, стараясь ничего не упустить.
«Кто бы это мог быть? Уж не по торговой ли части?.. Пожалуй, нет… Может, из кооперативного союза? Нет, те не ходят с рюкзаками и молотками… И зачем ему этот молоток?.. Может, плотник или каменщик? Не похож вроде… А может, из партии, или Отечественного фронта? Ну да, станут они за спиной рюкзаки таскать!.. И сумку через плечо повесил… Нет, не простой человек… Тут что-то есть…»
Он терялся в догадках и то и дело прикладывал ладонь к горячему лбу.
«Был бы обыкновенным приезжим, небось, сразу бы в корчму завернул, а этот сначала в сельсовет заявился», — продолжал лихорадочно думать корчмарь, не спуская глаз с геолога. А когда тот расспрашивал женщину с коровой, Кыню бессильно опустился на пол. Колени сами собой подогнулись. Он облизнул губы, ему захотелось подойти к стойке и налить себе водки, но он не посмел из боязни, что его могут заметить.
— Эх, и надо же мне было в это дело ввязываться! — со вздохом сказал он, обвел страдальческим взглядом пустое помещение и опять уставился на площадь. — Возвращаются вместе с председателем. В сельсовет идут. Свет зажгли в комнате для приезжих. Стало быть, приезжий. Может, турист? Нет, туристы гуртом ходят. А молоток к чему? — бормотал он.
Увидев, что те двое спускаются вниз и направляются к корчме, он совсем перестал дышать.
— Скоро все откроется, все откроется, — беззвучно шевелил пересохшими губами Кыню. Эх, водочки бы сейчас! И как это он не догадался сунуть в карман бутылку, когда проходил мимо стойки? Лицо его побагровело, словно в него плеснули кипятком. Ползком, едва дыша, он добрался до входной двери и привалился к ней всем телом. А когда председатель сельсовета задергал ручку, Кыню показалось, что на голову ему обрушивается потолок, но он не смог сдвинуться с места, а только подпирал дверь изо всех сил… Сообразив через некоторое время, что они отошли, он снова ползком добрался до окна и выглянул на улицу. Слава богу, уходят! Председатель размахивает руками, говорит про какого-то проводника, мула, упоминает Советский Союз… Кыню не понял толком, о чем шла речь, и снова пригнулся. Страну эту он ненавидел, ненавидел даже эти два слова — Советский Союз. Он снова выглянул. Председатель уже ушел. Незнакомец поднимался по лестнице в сельсовет. В окне комнаты для приезжих зажегся свет.