Так не бывает!
Шрифт:
Ну, если всё и дальше будет складываться именно так, то жаловаться будет не на что, думала она.
Закончив с делами, они погрузились в такси (ещё не хватало заблудиться в метро!) и поехали на квартиру.
– Охренеть! Да тут полы с подогревом! – радость Букина была почти детской.
– И сколько она за них платила? Выключи!
– Дорогая моя, на улице собачий холод! – протестовал муж. – Ты приехала в свою новую квартиру! Больше не надо платить каждый месяц по двадцать пять тыщ! Я думаю, ты можешь позволить себе включить обогреватель!
– Я – могу, – сказала Лена.
– Да ну тя, – обиделся Букин и выключил обогрев.
В
Вот, значит, как люди живут!
Детская теперь была поделена на два пространства. В дальней части комнаты стояла кровать и там же был Настин гардероб, а в ближней ко входу половине всё внимание к себе привлекал большой звукорежиссёрский стол с выдвигающимся из под крышки клавишами. По бокам от широкого монитора расположились на специальных полках две крупных колонки. Справа в столе была устроена стойка, в которую были вставлены один над другим различные приборы. Сзади болтались пучки проводов разного цвета и толщины. Лене вся конструкция напомнила какой-то старинный коммутатор.
– Так ты музыкант? – спросила она, глядя на это чудо инженерной мысли.
Настя кивнула и включила компьютер.
Лена слишком устала, чтобы говорить с девочкой на серьёзные темы. Но что-то сказать было надо.
– Ты понимаешь, что мы теперь семья?
Настя снова кивнула.
– Ты умеешь хотя бы писaть? Печатать?
В ответ на это девочка отвернулась, села в кресло и уставилась в экран загрузки. Лена продолжила свои попытки достучаться.
– Нам нужно будет как-то общаться, так?
Они встретились взглядами и… Ох… Лену без всяких причин пронзил обжигающий стыд. Какой позор! А что скажут другие? Да как же мне теперь быть?!!! Душа её рвалась наружу. Лене вдруг захотелось расцарапать себе грудь и, стеная, упасть на колени.
Всё это случилось за считанные мгновения. Стоило Насте отвернуться обратно к экрану, и чувство прошло так же быстро, как и наступило. Не осталось даже привкуса, одно только воспоминание.
"Да вроде бы и не такое уж сильное было чувство". Лена перекрестилась и сделала глубокий вдох. "Всего лишь недомогание на почве смены часовых поясов, – успокоила она себя. – Надо поспать, пока бес совсем не попутал".
Тем временем, Настя пропала в компьютере. Лена посчитала, что ребёнок достаточно занят, чтобы она наконец могла посвятить время себе. Пошатываясь, она пошла на выход, но вдруг услышала позади себя свист. Девочка держала перед собой наушники и, по всей видимости, звала её к компьютеру.
Лену возмутил этот способ обращения. Так дело не пойдёт. Это надо остановить сейчас же!
– Не надо мне свистеть, Настенька, хорошо? Я тебе не собачка.
Девочка в ответ хихикнула, а потом кивнула. Лена подошла к ней, взяла из её рук наушники и надела их. Настя нажала на пробел и на экране появилась Ольга. Худющая, измученная, с чёрными мешками под глазами.
– Привет, сестрёнка, – сказала она. – Знаю, выгляжу паршиво. Почти так же я себя и чувствую. Я не просила об этом всём. Я знаю, как ты переживаешь из-за того, что все эти вещи достались мне, но, поверь мне, другого выбора не было. Мы не могли впутывать тебя в это. Я не смогла бы объяснить. И никто бы не смог. Теперь же… Это всё твоё. Я больна, сестрёнка. Я тяжело больна и, если ты это смотришь, то я уже скорее всего… Мда. А пока это не произошло, я должна попросить тебя – присмотри,
На этом видео обрывалось. Настя, дождавшись концовки, бесцеремонно сняла со своей тётки наушники, положила их на стол и занялась в компьютере чем-то своим, мгновенно и полностью потеряв интерес к окружающему миру.
Лена как во сне вышла из комнаты и первым делом включила обогрев полов. Букин был этому несказанно рад. Он лёг прямо на кафель и сказал:
– Ништяк… Есть хочешь? В душ пойдёшь? Или поспать?
– Нет, – сказала Лена, после чего поела, приняла душ и легла спать.
Ей снились странные вещи.
Она часть кристаллической решётки. Она заточена здесь с другими, оберегая что-то очень ценное. Они ни шагу не могут ступить сами по себе. Ходит только вся конструкция целиком: в едином порыве, слаженно и чётко.
Отсюда ей не видны все части кристаллического кокона; она видит только то, что находится в непосредственной близости.
Но она знает, что в центре есть нечто. Оно не мыслит себя без скорлупы, а оболочка и не может существовать без него. Они неразделимы, но отдельны.
Лена теряет себя, становясь всего лишь функцией, винтиком в чём-то более сложном и осознанном, чем она сама.
Ей не нравится это чувство. Она была готова мириться с собственной глупостью, но не могла позволить себе раствориться в чём-то, что будет ею пренебрегать.
Лена бунтует против тюрьмы, в которую угодила. Она ищет спасения в вере. Господь любит её, вот что на самом деле важно! Бог её создал и с тех пор следит за её жизнью и оберегает её ото зла. Он делает её существование целостным и наполняет её бытие смыслом и силой. Он делает её саму особенной и важной.
Зацепившись за эту мысль, Лена снова становится собой. Она тотчас выпадает из ансамбля заточённых в кристаллический плен песчинок и просыпается от громких барабанных ритмов. Рядом сопит Букин, но ему это хоть бы хны. Она смотрит на настенные часы. На них нет цифр и вообще каких-либо символов. Вот же чудо модное. Вроде бы семь часов. На улице темно. Утра? Вечера? Не важно! Эту дискотеку следует прекратить!
Лена скидывает с себя одеяло и целеустремленно движется в комнату Насти. Барабаны играют так интенсивно, что кажется, будто они пляшут прямо у неё перед глазами. Но когда она открывает дверь, звук внезапно пропадает, и Лена видит совсем не то, что ожидала.