Такая вот любовь
Шрифт:
– О нет! – воскликнула она. – Люси?!
Анджелина, стоявшая на кухне, кивнула. Парамедики в этот момент отодвигали стол и подтаскивали носилки. Незнакомка нервно потерла ладонью о ладонь, присела на корточки и стиснула тело Люси в объятиях. Покачалась на носках туда-сюда.
– Я годами этого боялась. – Слезы текли по ее щекам. – Но думала… – Парамедики придвинулись со своими носилками. Незнакомка разжала руки и поднялась. – Вы, должно быть, Анджелина. Я Грэйси. – И она обняла Анджелину. – Вы были так добры к ней. Она начала выходить из дому и ходить пешком. Даже до меня дошла повидаться. Я решила, что, может… – Грэйси покосилась на парамедиков, которые пытались поднять Люси с кресла. – Услышала приближающийся
Анджелина кивнула. Парамедиков она заверила в том же.
– Люси подарила ему большое сердце, – произнесла напоследок Грэйси. – Для него это огромный удар.
И вихрь, который чуть раньше доставил Грэйси в трейлер, вынес ее за дверь.
Парамедики уложили Люси на носилки и теперь расправляли простыню, чтобы накрыть ее. Анджелина, боясь упасть, прислонилась к кухонной столешнице.
После того как Люси унесли, Анджелина подперла входную дверь стулом. Вернула стол и стулья на их места. Подобрала банановую кожуру, в которой еще остался кусочек банана, и выбросила ее в мусорное ведро. Набрав в раковину теплой воды, добавила туда немного зеленой жидкости для мытья посуды «Палмолив» и сходила за кружкой Люси – вообще-то Анджелина купила ее, чтобы поддержать больницу, и только потом решила подарить пациентке. Она подставила ладонь и вылила прямо в нее остатки холодного чая. Люси добавила в чай молоко. Анджелина уставилась на вытекающую кремовую жидкость. Потом выплеснула ее в мыльную воду, а последнюю пару капель зажала в кулаке. Погрузила кружку в воду, отпустила ее, посмотрела, как та всплывает.
Чистой салфеткой Анджелина протерла донышко кружки с надписью: «Кружка с цветами. Автор – Мэдисон (14 лет). Больница Северной Джорджии». Вымыла изогнутую ручку с сидящей наверху бабочкой больше чем в натуральную величину. Потом темно-синюю, в желтый горошек, внешнюю поверхность кружки, выпуклый розовый цветок, похожий на маргаритку. Дюйм за дюймом оттерла край и кремовый налет внутри. Ополоснула кружку водой и вытерла свежим полотенцем. Прикоснулась к серединке цветка, на миг задержав палец, после чего вернула кружку на место, в шкафчик.
Ни в одном из этих трех передвижных домов Анджелина не заходила дальше ванной комнаты. Люси держала двери закрытыми. Теперь Анджелина вышла из кухни в коридор. Еще не переступив порог спальни, она увидела акварели, развешанные на стенах, на дверцах закрытых полок и шкафа-купе. Много зеленого и фиолетового. Вспышки белого. Однако краски казались блеклыми, точно впитались в бумагу. Анджелине хотелось последовать за ними.
Встав перед кроватью, она огляделась. На всех рисунках был изображен маленький домик. На тех трех, что висели сбоку от кровати, – избушка с двускатной крышей, двумя окнами, дверью и черным креслом-качалкой рядом, но окружающее пространство на каждом из них было разного цвета: светло-лиловое, светло-желтое, светло-коричневое. На трех рисунках над изголовьем кровати крыши у домов были плоские, на них изображался маленький мальчик в красной рубашке, с птичкой на руке, все дома были темно-синие, птички же разные: красная, синяя и желтая. Судя по всему, это были серии из трех акварелей каждая. Над рисунками с птичками висели шкафчики, которые тянулись вдоль стены и спускались с каждой стороны кровати, превращаясь в ночные столики. Они образовывали нишу – руки великана, обнимавшие Люси.
Кровать с белыми простынями в крошечных фиолетовых и зеленых цветочках и таким
Анджелина отправилась в «Севен-элевен» за проволокой, молотком и гвоздями. Грэйси не позволила ей заплатить. Став на бетонную плиту под линялым бесцветным небом, Анджелина забила в косяк гвоздь и обмотала его и дверную ручку проволокой. Позднее Джон Милтон сделает всё как надо. А сейчас (то есть уже давным-давно) пора разобраться с Джоном Милтоном. Анджелина села в машину, нашла в медицинской карте Люси его номер и позвонила, не тратя времени на обдумывание того, что нужно сказать.
– Да, – раздался в трубке его голос.
– Джон Милтон?
– Я самый.
– Это Анджелина. Патронажная сестра вашей матери.
Он засмеялся.
– Я знаю, кто вы.
Анджелина улыбнулась, и сердце ее вдруг забилось, как тряпка на ветру.
– Мне нужно вам кое-что передать. От вашей матери. Где вы?
– Сейчас? Я могу просто заскочить к ней после работы.
– Я должна передать вам это немедленно.
– Я примерно в тридцати футах над землей, у съезда на федеральную автостраду.
– Уже еду.
Подъехав к федеральной автомагистрали, Анджелина увидела у обочины рекламный щит, несколько грузовиков и группу работников, без дела торчавших вокруг него. Она завернула на стоянку «Данкин донатс», которая оказалась совсем близко, и ее снова охватила печаль, которую она испытала, когда побывала здесь после ночи, проведенной в шкафу.
Сын Люси стоял, прислонившись к кузову своего грузовика, рядом с наклейкой, которую Анджелина раньше не замечала. «Хотя бы у себя в грузовике я пока еще могу курить». Лицо Джона Милтона светилось тем же странным светом, что у Надин и Фрэнсиса, и ей захотелось разгадать его тайну. Казалось, он отдавал столпившимся вокруг него людям какие-то распоряжения, но это было не так. Просто у него властная натура. Анджелина взяла сумочку и выбралась из машины.
Джон Милтон пошел к ней. Не как медведь, а как мужчина – неторопливой уверенной поступью, словно находился в своих владениях, которые должен защищать. Возможно, дело было в обуви. Анджелина больше не считала, что Джон Милтон очень похож на Люси. Его черные волосы и борода выглядели точно так, как в день их знакомства четыре недели назад: они упрямо торчали во все стороны. А одет он был более прилично: джинсы, рубашка навыпуск и дутый жилет. Джон Милтон улыбнулся Анджелине, и сердце ее сжалось.
Он еще ничего не знает, ей предстоит ему сообщить, а мать есть мать, и он ее сын. Родной сын Люси. Грудь Анджелины стеснило нечто вроде бесслезного рыдания, грозившего вырваться наружу. Словно только теперь, внезапно постигнув громадность его утраты, она смогла ощутить собственную.
– Что же такое неотложное решила сообщить мне мама?
Он казался еще крупнее и выше, чем в тот раз, когда преградил Анджелине путь у ее машины.
– Боюсь, у меня плохие новости. Не хотите сесть в мою машину?
Улыбка Джона Милтона погасла. Его лицо стало сосредоточенным.
– Говорите прямо тут, – велел он.
– Сегодня утром Люси не стало, Джон. Когда я приехала к ней, она уже скончалась.
Джон Милтон потянулся к заднему карману, словно Анджелина только что сообщила ему, будто у него пропал бумажник, и он проверяет, правда ли это. Затем взял Анджелину за плечо, одновременно опираясь на нее и удерживая на расстоянии. Она обняла его одной рукой, ощущая под грубыми темными волосами, покрывавшими кожу, его крепкие мышцы.