Такая вот любовь

Ньюберри Мартин Синтия

Глава 38

Серые облака неслись по небу, поочередно закрывая солнце, делая мир то светлее, то темнее. Над общим городским кладбищем ветер кружил опавшие листья и гирлянды сосновых иголок. Анджелина потуже обмотала вокруг шеи шерстяной шарф и застегнула верхнюю пуговицу куртки, защищаясь от стылого воздуха, которым обычно наслаждалась. Голые ветви деревьев раскачивались на ветру. Сейчас, в одиннадцать утра, было гораздо холоднее, чем в восемь.

Впереди под навесом стоял Джон Милтон. Справа от него – немолодая женщина в солнечных очках на лбу (Анджелина задумалась, не его ли это подруга). Слева – мужчина,

засунувший руки в карманы слишком тесных костюмных брюк. Возможно, это был босс Джона Милтона, с которым она разговаривала на днях у съезда с федеральной трассы, только подстриженный и выбритый. Рядом с ним ссутулилась какая-то полная женщина. Перед Анджелиной стояла Грэйси, ее черные с рыжиной волосы ниспадали на спинку красного пальто. С нею был высокий долговязый парень в джинсовой куртке, который вполне мог оказаться ее сыном. К собравшимся приближался под руку с женщиной еще один мужчина, одетый в темно-синий блейзер.

Анджелина взяла Уилла под руку. Они женаты уже двадцать три года. Хорошие дни сменялись плохими и наоборот. И теперь, в час размышлений о том, как коротка жизнь, Анджелина тихо радовалась, что она не одна и рядом с ней стоит именно Уилл. Что они вместе.

В пять минут двенадцатого мужчина в темном костюме кивнул Джону Милтону, который вышел вперед. Его волосы выглядели так, словно он пытался пригладить их, намочив, но пряди все равно торчали в разные стороны, то ли по собственному почину, то ли по вине ветра. На нем были темные брюки, белая рубашка, красный галстук. Ни куртки, ни пальто. Он опустил руки по швам.

– Я хотел бы поблагодарить всех вас за то, что пришли. – Джон Милтон сделал шаг назад и положил левую ладонь на крышку гроба. – В день, когда не стало Люси, я срубил дерево там, где живу. И построил для нее этот маленький домик, пахнущий сосной. Сегодня утром я водрузил на него крышу.

Когда Джон Милтон поднял и вновь опустил ладонь на крышку гроба, Уилл стиснул руку жены.

– Что? – прошептала она.

Уилл мотнул головой.

– Запах сосны я помню с детства, – продолжал Джон Милтон. Потом, помолчав, добавил уже спокойнее, изумленным тоном: – Ее спальня была увешана акварелями.

Анджелина удивилась, что он не знал этого.

Джон Милтон отвернулся и положил на гроб обе ладони. Через минуту он снова повернулся лицом к собравшимся.

– Я прикрепил к нижней стороне ее новой крыши три из тех акварелей. Они составляли единое целое и принадлежали Люси. – Он посмотрел в лицо каждому из присутствующих. И сделал паузу, когда встретился взглядом с Анджелиной. – Моя мама все делала ради меня. Она любила меня. А я любил ее. – Он отвернулся и обхватил гроб руками.

Это движение было настолько естественным, что Анджелина удивилась, почему прежде никто и никогда так не поступал. Прижавшись к Уиллу, она затаила дыхание.

Джон Милтон поцеловал крышку деревянного ящика и отступил назад. Мужчина в костюме кивнул человеку в длинном пальто, и тот при помощи рукояти опустил гроб в вырытую для него яму.

Анджелина ни за что не сможет взять другого пациента. Она не проявила достаточной твердости в вопросе похудения Люси. Ей следовало настоять. Выбивать те чертовы карамельки из рук Люси. Ей необходимо снова увидеть те акварели.

Они с Уиллом ждали момента, когда смогут выразить соболезнования Джону Милтону. Красногубая Грэйси повернулась к ним и снова поблагодарила Анджелину за всё, что та сделала. Высокий парень стоял рядом с ней и помалкивал.

–

Анджелина, – представил Уилл, – это Клайд из кофейни.

Клайд кивнул.

– Вы мать Клайда? – спросил Уилл. – Та, которая любит Джексона Брауна?

Грэйси чуть улыбнулась и сказала Анджелине:

– Мы образовали небольшой круг. Я знаю вас, вы – Уилла, Уилл – Клайда, а Клайд – меня.

– Анджел, – заметил Уилл, – вам с Грэйси надо как-нибудь поболтать о Джексоне Брауне.

Грэйси похлопала ее по руке.

– Непременно.

– Значит, – спросила Анджелина, – у вас «Севен-элевен» и маленькая кофейня?

– Угу, – ответила Грэйси. – Этот жуткий круглосуточный магазин и еще один, на федеральной автостраде, обеспечивают существование скромного заведения моей мечты.

Анджелине захотелось немедленно сбежать от этой светской болтовни, грозившей поглотить ее без остатка.

– Приятно познакомиться, Клайд, – сказала она. – Нам нужно подойти к Джону Милтону. Он совсем один.

Грэйси взглянула на сына Люси и пожала Анджелине руку.

– Поговорим позже. Рада знакомству, Уилл.

Анджелина приблизилась к Джону Милтону, тот наклонился и обнял ее, совсем как на днях, когда она сообщила ему горестную новость. Будто взял ее в плен. Она точно так ловила заползших в дом гусениц. Удостоверившись, что незваная гостья шевелится в ее пальцах, Анджелина позволяла ей медленно проползти по ладони, а затем выпускала на улице в безопасном месте. Пленившие ее объятия Джона Милтона не вызывали клаустрофобии и не затрудняли дыхание. Она ощущала сосновый аромат.

Джон Милтон поднял голову, затем опустил правую руку, но левой продолжал обнимать ее.

Анджелина посмотрела в его голубые глаза и спросила:

– Вы сделали ей гроб?

Он кивнул.

– И положили туда акварели?

– Да.

– Замечательно.

Джон Милтон протянул кому-то руку, и Анджелина, обернувшись, увидела стоявшего рядом Уилла.

– Я Уилл. Муж Анджелины.

– Спасибо, что пришли, – ответил Джон Милтон. – Люси без конца говорила об Анджелине.

– Я буду рада помочь вам с ее вещами, – сказала Анджелина.

– Грэйси тоже предложила помощь, – сообщил Джон Милтон.

– Соболезную вашей утрате, – произнес Уилл, отходя.

Глава 39

Уилл огляделся и обнаружил, что они с женой одновременно находятся наверху, что случалось редко, если только они не спали. Когда он вышел из ванной, Анджелина накидывала на себя шелковистый плед, который держала в изножье кровати.

– Почему бы тебе просто не надеть свитер? – спросил Уилл.

– Я неважно себя чувствую, – ответила Анджелина. – Мне жутко холодно.

Она откинула одеяло и забралась под него прямо с накинутым на плечи пледом.

– Ты, наверное, продрогла, пока мы были на кладбище.

Анджелина повернулась на бок и натянула одеяло до ушей.

– Принести тебе что-нибудь?

– Ты не опустишь шторы?

Уиллу никак не удавалось закрыть окно, которое так долго держали открытым.

– Оставь его в покое, – попросила Анджелина.

– Но тебе же холодно?

Она не ответила. Уилл так и не сумел закрыть окно. Поочередно потянув за белые цепочки, он опустил три затемняющие шторы, которыми супруги никогда не пользовались. Каждый слой темноты, казалось, увеличивал расстояние между ним и Анджелиной. Уилл взглянул на продолговатый холмик – под одеялом жена как будто разом потолстела.