Такая жизнь. Рассказы

Гатина Алина

Приехала «двойка», но объявили, что по маршруту будет следующая, а эта — в парк.

Мальчик снова сел на скамейку и подложил под себя окоченевшие руки. Какое-то время он решил не следить за проводами — они ещё не успокоились после первой «двойки».

Когда руки немного отогрелись, спохватился, что проездной так и не был найден. Выпотрошил рюкзак на скамейку и вляпался в бытовые отходы Жоржа, намешанные с физиологическими. «Теперь на них ни сесть, ни спрятать в карманы, — подумал мальчик, разглядывая руки. Тем временем провода уже качались вовсю, а проездного всё не было.

Подошла «двойка». Мальчик вплотную приблизился к лобовому стеклу и удостоверился в надписи «Хлебзавод».

Водитель махнула говорящим жестом: «Не стой на пути!» В передние и задние двери ещё грузился народ, и мальчик, не поднимаясь на ступеньки, спросил у кондуктора: «Если с утра у человека был проездной, а сейчас его нет, что тогда делать?» «Платить за проезд», — ответил кондуктор. «А если и денег нет?»

У задней двери происходила задержка из-за женщины с сумками и девочки с коляской. Женщина стояла на нижней ступеньке, поставив одну сумку рядом, а другую держа в руке; вторая её рука держала девочку с игрушечной коляской. Но так как коляска была игрушечной только для взрослых, а для девочки была настоящей, в натуральный размер, втащить их вместе было непросто. Мальчик пошел ва-банк: «А если и денег нет, но ехать нужно?» Кондуктор слушал вполуха, потому что сам уже наполовину вывалился из дверей и смотрел, какие подвижки происходят у женщины с сумками и девочкой с коляской.

Девочка отчего-то артачилась, и кондуктор, махнув водителю, поспешил к ним. Мальчик последовал за кондуктором и снова повторил: «А если и денег нет?» Кондуктор остановился и осмотрел его с ног до головы. Мальчик стоял раскрасневшийся и неопрятный. «Бери на себя коляску и залезай». Кондуктор схватил сумку, стоявшую на ступеньке, и потянул девочку за руку, мальчик взял коляску. Двери закрылись, и троллейбус поехал.

Девочка увидела измазанную ручку коляски и со злости наступила мальчику на ногу. «Воняет», — сказала она матери. Мать попросила не выражаться, усадила их рядом, а сама села напротив. Девочка выпятила нижнюю губу, опустила подбородок, сдвинула брови и сказала, что не хочет сидеть рядом с вонючим мальчиком. «Может, ты и спастись не хочешь?» — спросила женщина. Девочка опустила подбородок ещё ниже и посмотрела на неё исподлобья. «На-ка вот, задумайся», — женщина достала из сумки две яркие тоненькие книжицы. Девочка вынула из коляски фломастер и начала закрашивать надписи «Сторожевая башня» и «На что можно надеяться людям?» «Опять?» — спросила женщина и забрала у девочки книжицу. Девочка раскрыла вторую, но, заметив, как дёрнулась рука матери, закрыла фломастер и бросила его в коляску. «Я буду жить вот так!», — сказала она и стукнула по картинке, на которой львы и тигры гуляли рядом с овцами и зебрами. «Правильно, — кивнула женщина, — и мальчику покажи». «Он грязный, — сказала девочка, — его не пустят». «А ты расскажи ему, как очиститься». «Не хочу». «Значит, и сама не хочешь». «Хочу», — девочка топнула ногой. «А ты хочешь?» — спросила у мальчика женщина. «Чего?» — не понял мальчик. «Спастись». «Я на хлебзавод хочу». «Он уже закрылся, — сказала женщина, — а вечное царство открыто всегда».

Мальчик отвернулся к окну. «Ты любишь петь?» — спросила его женщина. «Я не умею», — ответил он. «Какую песню ты знаешь?» Мальчик задумался и сказал: «Взвейтесь кострами синие ночи, пенсионеры — дети рабочих». «Это неправильная песня», — сказала женщина. «Мы пионеры — дети рабочих», — исправился мальчик. «Всё равно неправильная. Давно ты в очках?» «С детства». «А что ты знаешь про духовное зрение?» Мальчик поднял и уронил плечи: «Ничего».

— А где же синий вол, исполненный очей? — спросил голос сверху.

Женщина и девочка с мальчиком подняли головы и увидели длинноволосого худого парня, до того высокого, что верхняя часть

его лица терялась в скудном освещении троллейбуса, и хорошо был виден только насмешливый рот и заострённый подбородок.

— И орла нет, — сказал парень.

— Вы кто? — спросила женщина.

— Студент. Немного музыкант.

— Вы верите в жизнь после смерти?

Он ухмыльнулся.

— Я верю в смерть во время жизни.

— Не всякая музыка — это благо. На чём вы играете?

— На этом, — студент повернулся к ней полубоком и показал гитару.

Девочка протянула руку к потёртому чехлу и схватилась за собачку на молнии. «Не трожь», — сказала женщина.

Студент взялся обеими руками за поручень, согнулся в локтях и повис над ними, показав незлое лицо.

— А это сложно? — восторженно спросил его мальчик.

— Да нет, хочешь, научу?

— Хочу.

Женщина заёрзала на месте. «Возьмите-ка лучше это». Она открыла сумку и, перебрав несколько брошюр, достала крайнюю и протянула студенту.

— «Бейсбол был для меня всем?» — прочитал студент.

— Это очень поучительная история о нравственной слепоте, — сказала женщина.

— Гитара для меня не всё, — засмеялся парень, — почти всё.

Рот женщины задвигался, но она промолчала.

Мальчик встал и сказал, что ему нужно выходить. Женщина неохотно отодвинула сумки, освобождая дорогу. Она протянула брошюру с надписью «Пробудитесь» и сказала: «Прочитай это внимательно, и ты узнаешь, какие опасности таит в себе ложь».

Мальчик не хотел брать, но женщина настаивала: «Бери, уже многие люди знают об этом». Она выглядела молодой, но руки, державшие брошюру, были лет на двадцать старше её лица.

Троллейбус остановился возле большой светящейся вывески, и красно-синие огни легли на седую шевелюру. Это было странное зрелище. Почти такое же, как люди на рисунке, по которому стучала рука девочки, возвещая, что будет жить среди них. Львы, тигры и леопарды были одинаково равнодушны и к людям, и к овцам. «Так не бывает», — подумал мальчик и снова посмотрел на седые волосы, обрамляющие молодое лицо женщины.

Он взял брошюру, на ходу затолкал в рюкзак, отошел подальше от них, сел на свободное место и вскоре уснул.

Через сорок минут кондуктор заорал: «Конечная», и всё, что осталось внутри, пришло в движение.

Когда подкатили к парку, кондуктор прошёл в конец троллейбуса, увидел спящего мальчика, съехавшего на сидении, и поднял его на ноги за капюшон пальто. Мальчик захлопал глазами и, испуганно оглядевшись, побежал к дверям.

На улице он покрутился на месте и, не увидев никаких жилых зданий, а только множество колючих звёзд на небе и несколько чахлых строений на земле, заскулил, как скованная намордником овчарка, и побежал наугад. Добежав до перекрёстка, он повернул направо, потом ещё раз направо, потом вернулся к парку и проделал то же самое, сворачивая налево. Потом снова вернулся к парку, решив спросить у кондуктора, далеко ли хлебзавод? Но парк не подавал признаков жизни, и мальчик, испугавшись приближаться к нему, решил идти по троллейбусным проводам в обратном от парка направлении.

Он пожалел, что на руке его нет часов. Когда бабушка сказала писать Деду Морозу и просить о подарке, он написал «часы», но бабушка велела переписывать, потому что часы могут иметь только взрослые, понимающие, что время — деньги.

Провода были неподвижны, и мальчик понял, что на сегодня троллейбусы кончились, а значит сейчас около одиннадцати. Замёрзшие руки он давно спрятал в карманы, наплевав на то, что они грязные. Но руки не отогревались. Тогда он обхватил себя ими, сунув под мышки, и колючая ткань пальто приятно заколола кожу, разгоняя кровь.