Такие разные миры. Сборник
Шрифт:
– Старый прием из забытых земных лечебных методик. Но он помогает. Теперь мы можем познакомиться, как положено. Меня зовут Эгон, к твоим услугам. Старший музыкант.
– Я Кемаль Гавилан.
Эгон вскинул пушистые белые брови.
– Гавилан – имя, которое открывает двери.
– Тюремную в моем случае, – сказал Кемаль.
– Хорошо, что ты шутишь, – откликнулся Эгон. – Дай-ка сообразить – который ты Гавилан? Я часто выступал перед царственными особами, но тебя не припоминаю.
– Я только что прибыл на Меркурий. Я сын Оссипа, бывшего
– И как ты угодил в такую беду?
– Не знаю, – сказал Кемаль. – Дядя поручил мне подписать договор с Каллагом. В Витессе какие-то люди похитили меня и притащили сюда.
Камера была маленькая – трехметровый куб без окон. В углу стоял накрытый унитаз. Полоски на потолке излучали бледный бестеневой свет.
– Чем же ты обидел жителей Витесса?
– Ничем, насколько я знаю. Я и не был нигде, чтобы кого-то обидеть, – ответил Кемаль в смутном недоумении.
– Плохо дело, – заметил Эгон. – Если ты оскорбил какого-то чиновника, то есть надежда извиниться и выйти на волю. Но если сидишь по неуточненному обвинению… Впрочем, возможно, что все не так уж и страшно. Ты Гавилан, а значит, им наверняка от тебя что-то нужно.
– Не сомневаюсь, – согласился Кемаль. – Но вас-то за что посадили?
Эгон осклабился, показав пеньки зубов в окружении бакенбардов на широком лице.
– Всего лишь за расхождение во мнениях.
– Насчет чего же, позвольте спросить?
Старик был первым местным жителем, который ничего не хотел от Кемаля, и тому это пришлось по душе.
– Я пришел собрать музыкальный налог, и мы поспорили о проценте. Это кончилось перебранкой, а перебранка привела меня сюда.
– Надолго?
– Пока к ним не вернется рассудок. Витесские чиновники выставились болванами. Я думаю, что меня вскоре освободят.
– Похоже, вы очень уверены в себе, – позавидовал Кемаль.
Эгон ухмыльнулся, вновь обнажив кривые желтые зубы.
– Когда арестовывают музыканта, весь шоу-бизнес замирает и ждет, пока его не выпустят. Такому городу, как Витесс, без развлечений никак нельзя. Пара дней моего отсутствия – и начнутся беспорядки. Без услуг гильдии музыкантов не проживут даже Танцоры.
– Между прочим, здесь я оказался не без помощи Танцорши, – сообщил Кемаль.
– Ну а куда же еще она должна была тебя доставить? Ясно, что не в Каллаг.
– Почему бы и нет?
– Из-за трений с тамошними Танцорами, естественно. Но я вижу, что ты не разбираешься в местной политике.
– Я только-только прилетел с Марса.
– Да, зеленоват. Твой дядя не просветил тебя? – улыбнулся Эгон и подмигнул. – Не сомневаюсь, что у него были на то причины.
– Вы скажете, о чем он умолчал? Зачем меня похитили витессцы? И при чем тут Танцоры?
Эгон встал и набросил плащ на плечо. В манере опытного оратора он продекламировал:
– Для понимания местной политики ты должен узнать о Маккавейских пещерах. Другой такой области на Меркурии нет. Пещеры уходят в меркурианские недра. Они были лучшим местом на планете для постройки
Изначально тендер выиграла одна группа. Иллиадские Устроители доставили первых колонистов, основали политическую систему и получили подряд на строительство города. Им предоставили территориальные права на Маккавейские пещеры. Работа закипела. Но довольно скоро возникла проблема.
Через считаные недели после заключения контрактов и начала работ в борьбу за политическое влияние включились две группировки. В основополагающей хартии учли все, за исключением четкого механизма улаживания междоусобных конфликтов.
Когда мнения разделились почти поровну, Иллиада раскололась надвое. Стороны договорились о разделе имущества и развитии северной и южной частей пещерного лабиринта. Так возникли Каллаг и Витесс.
О пещерах было известно не много, и поначалу не удавалось понять, какая часть лучше. Но вскоре стало очевидно, что Каллагу досталась территория побогаче. Еще в первые годы там нашли немалые залежи полезных ископаемых. Воодушевленные этим богатством, в Каллаг стягивались переселенцы с других планет, чтобы работать в горнодобывающей промышленности, обзаводиться семьями и умножать население. Витесс сильно отставал и рисковал подпасть под политическое влияние соседа. Но сохранялось известное равновесие… вплоть до недавних пор, когда проблемой сделался статус Танцоров.
– Но какое отношение это имеет ко мне? – спросил Кемаль.
– Зачем тебя послали в Каллаг?
– Подписать договор между Каллагом и Меркурием-Прайм.
– Вот и ответ. Король-Солнце наконец договорился с Каллагом о Танцорах и передает Каллагу их политические полномочия, которых тот давно требовал. Витесс, желая предотвратить это, поддержал Танцоров и похитил с их помощью тебя.
– То, что я сижу в витесской камере, не остановит самого Гордона или кого-то из его сыновей от подписания договора.
– Да неужели? – усомнился Эгон. – Вижу, дядя не разъяснил тебе твою роль в происходящем.
– Какая у меня может быть роль? Я только что с Марса.
Эгон склонил голову набок, напряг слух. Услышал и Кемаль: шаги в коридоре.
– Думаю, тебе ответит кто-нибудь более сведущий, чем я, – сказал бородач.
Дверь отворилась, и вошел охранник. Его оттолкнула Дьюэрни, нетерпеливо переминавшаяся позади.
– Так не пойдет! – набросилась она на Зака, который шел следом. – Нельзя держать нашего представителя в камере, как обычного уголовника! Это оскорбляет Танцоров!
Кемаль сперва решил, что речь об Эгоне, но, когда Дьюэрни приблизилась к принцу и помогла встать, осознал, что она имела в виду его.
– Ошибочка вышла, – сказал в свое оправдание Зак. – Я велел отвезти его в больницу, а не в тюрьму. – Кемалю же он заявил: – Приношу глубочайшие извинения, ваше высочество. Позвольте проводить вас в заранее приготовленные апартаменты.
– Я не собираюсь здесь оставаться! – в смятении вскричал Кемаль, менее всего расположенный воспользоваться витесским гостеприимством.