Талисман
Шрифт:
Да, он мог. И Волк ничего бы ему не ответил, потому что Волк не так уж силен по части мозгов. Но дядя Томми в этом случае произнес бы свою любимую китайскую поговорку: За того, кого ты спас от смерти, ты отвечаешь до конца своей жизни.
Усталость не имеет значения. Постоянная ходьба не имеет значения. Он в ответе за Волка.
— Не бросай меня, Джек, — плакал Волк. — Волк, Волк! Пожалуйста, не бросай старого доброго Волка! Я еще пригожусь тебе, я буду охранять тебя по ночам, я много всего могу, я только не… не…
— Кончай ныть и вставай, —
— Ты знаешь, что делать дальше, Джек? — робко спросил Волк.
Они сидели в замусоренной канаве в получасе ходьбы от города Манси, и, когда Джек повернулся в его сторону, Волк с облегчением вздохнул, потому что Джек улыбался. Это была утомленная улыбка. Волку не понравились темные круги под его глазами (равно как и его запах — больной запах), но тем не менее это была улыбка.
— Мне кажется, я знаю, что нам нужно сделать сначала, прямо здесь, — сказал Джек, — я думал об этом несколько дней назад, когда купил новые кроссовки.
Джек выставил вперед ноги. Несколько минут они с Волком в напряженной тишине разглядывали кроссовки. Они были рваными и грязными. Левый передок сказал «адью» своей подошве. Джек носил их… он зажмурил глаза и задумался. Жар мешал думать. Три дня. Только три дня прошло с тех пор, как он поднял их с прилавка «Хрустального башмачка». Сейчас же они выглядели старыми. Старыми.
— Да… — вздохнул Джек. Затем его лицо немного посветлело. — Видишь это здание, Волк?
Здание — безвкусное нагромождение углов из серого кирпича — как остров, возвышалось посреди огромной автостоянки. Волк знал, чем будет пахнуть асфальт на этой стоянке — мертвыми, разлагающимися животными. Этот запах почти задушил его, а Джек его вряд ли вообще заметит.
— К твоему сведению, эта вывеска обозначает кинотеатр, — сказал Джек. — Кинотеатр, в котором идут одновременно шесть разных фильмов. Я думаю, здесь должен быть хотя бы один, который может нам понравиться. — К тому же в полдень здесь не должно быть много людей, и это очень хорошо, потому что ты имеешь дурацкую привычку пугаться. — Пойдем.
— А что такое кинотеатр? Что такое фильм? — озадаченно спросил Волк.
Он большая обуза для Джека, он знает это — такая большая обуза, что он просто не имеет права ни от чего отказываться или проявлять беспокойство. Но, с другой стороны, страх шептал ему, что «ходить в кино» и «голосовать» может оказаться чем-то очень схожим. Джек называл рычащие повозки и экипажи «машинами», а еще «шеви», «мерседесами» и «автобусами» (эти «автобусы», думал Волк, должно быть, похожи на фургоны в Долинах, которые перевозят людей из одной деревни в другую). Могут ли гудящие вонючие повозки называться фильмами? Вполне возможно.
— Мне легче показать, чем рассказать, — сказал Джек. — Я думаю, тебе понравится. Пойдем.
Выбираясь из канавы, Джек споткнулся и упал на колени.
— С тобой все в порядке, Джек? — беспокойно спросил Волк.
Джек кивнул. Они вышли на автостоянку, которая пахла
Добрую часть расстояния в тридцать пять миль между Арканумом, штат Огайо, и Манси, Индиана, Джек проделал на широкой спине Волка. Волк боялся машин, приходил в ужас от грузовиков и страдал почти от всех запахов. Он шарахался от внезапных громких звуков, но был почти неутомим. Судя по тому, сколько это продолжается, думал Джек, «почти» можно отбросить. Он неутомим.
Они постарались как можно быстрее уйти от границы Арканума, передвигаясь почти бегом. Голова пульсировала, мозг словно сжался в кулак и стучал по стенкам черепа. Джека бросало то в жар, то в холод. Волк двигался с легкостью. У него был настолько широкий шаг, что он мог обогнать бегущего Джека, не особенно напрягаясь. Джек подозревал, что у него развивается паранойя на почве полицейских, но этот человек в красной шляпе явно не на шутку испугался.
Они не прошли и четверти мили, когда острая, режущая боль кольнула Джека в бок. Он остановился и попросил Волка понести его немного.
— Как? — спросил Волк.
— Вот так, — сказал Джек и показал.
Широкая улыбка расплылась по лицу Волка. Он не был уверен, что правильно понял жест Джека, но по крайней мере он знал, что сможет выполнить его просьбу.
— Ты хочешь покататься на лошади? — спросил он.
— Да, вроде этого…
— Волк! Волк! Прямо здесь и прямо сейчас! Я так любил катать своих маленьких братишек! Прыгай, Джек!
— Когда станет тяжело, ты меня сразу опус…
Прежде чем он успел закончить, Волк легко побежал с ним по темной дороге — именно побежал. Холодный влажный ветер трепал волосы Джека, сдувая их с горячего лба.
— Волк, ты надорвешься! — крикнул Джек.
— Нет, я не надорвусь! Волк! Волк! Бежать всегда и везде! Здесь и сейчас!
Первое время Волк казался совершенно счастливым. Он не сбавлял шага целых два часа, до тех пор, пока они не оказались намного западнее Арканума. Со всех сторон их окружала темнота, в которой видна была лишь белая разделительная черта посреди двухполосной дороги. Джек еще видел закрытый пустой бар, стоявший в открытом поле, когда они проходили мимо него на своем пути из ночи в ночь.
Волк не хотел связываться с центральными улицами городов, где машины проносятся нескончаемым ревущим потоком, где зловоние поднимается к небу необъятным облаком, и Джек в этом был с ним полностью согласен. Волк слишком много претерпел. Но он все же сделал одну остановку около придорожного магазина. Они уже были в Индиане, где-то около Харрисвилля. Пока Волк беспокойно ожидал его у дороги (то приседал, копаясь в грязи, то снова вставал и ходил взад-вперед или по кругу, то опять садился), Джек купил газету и внимательно изучил страничку с прогнозом погоды. Следующее полнолуние наступит 31 октября — Хэллоуин, как нельзя более подходит. Джек перевернул газету на первую страницу, чтобы посмотреть, какое сегодня… вернее, уже вчера… число. 26 октября.