Талли
Шрифт:
Во время одной из воскресных вылазок на озеро Вакеро Джек сказал:
— Талли, ты сегодня просто великолепна!
Она решила, что это подходящее начало.
— Может быть, это оттого, что я на шестом месяце беременности?
— Беременна? — пробормотал он. — Ты беременна?!
Джек не сказал ничего, даже не посмотрел на нее, но просто сел и начал бросать камешки в воду. Спустя какое- то время он спросил наконец:
— Это мой ребенок?
— Я не знаю, Джек, — ответила она. —
Он холодно посмотрел на нее.
— Ты же говорила мне, что, когда я здесь, ты с ним не спишь!
Талли, чувствуя себя неловко, пробормотала:
— Ну не так уж часто я с ним сплю…
— Талли! Ради Бога! Не так уж и часто! А ребенок? Когда он должен родиться?
— В начале января.
Он молча рассматривал свои руки, и вдруг лицо его просветлело.
— Может быть, это мой. Вашингтонский.
Да. Вашингтон. Этим летом они уже не говорили о том, о чем говорили в Вашингтоне.
— Ты вроде говорила, что дни были безопасные, — вспомнил он.
— Наверное, я ошиблась. Я же не Господь Бог. — Она стиснула зубы. Ребенок. Никто на всем белом свете не радуется ему. Никто.
— И что ты собираешься делать?
— С чем? — пробормотала она.
— Что ты собираешься делать с этим ребенком?
— Не знаю, — холодно сказала она. — А какой у меня, по-твоему, есть выбор?
Джек не ответил. Видимо, что-то в лице Талли остановило его, хотя, казалось, у него был ответ.
— Ну, хорошо. Второй вопрос. Что ты собираешься делать со мной?
— Я хочу уйти с тобой.
— Тогда уйдем сейчас.
— Я не могу сейчас.
— Нет можешь. Собери чемоданы. Скажи Робину, что ты уходишь от него. Забери Бумеранга и уходи.
Она покачала головой. Или это просто нервное?
— Я не могу сейчас уйти, — повторила она. — Тебе некуда привести нас, нам негде жить вместе. Ты сам это говорил. Я без работы и двое детей. Никакой страховки — вдруг что-нибудь случится? Нет, я хочу подождать, пока родится ребенок.
— Нет, — возразил Джек. — Я так не хочу. Что может случиться? Ты что, когда ребенок родится, поймешь, что он — его?
— Да что ты говоришь, Джек? Ты что — хочешь сказать, что не возьмешь меня с двумя детьми?
— Я-то тебя возьму и с десятью, — сказал Джек. — Но отпустит ли он тебя, с двумя детьми?
Талли зажала руки между колен, чтобы Джек не увидел, как у нее дрожат пальцы.
— Я не знаю, — спокойно ответила она, — не знаю даже, отпустит ли он меня с одним?
Растерянные и встревоженные, они сидели молча. С другого берега озера доносился детский смех.
— Джек, сколько бы детей у меня ни было, я не могу уйти от него, не получив развода или хотя бы не составив соглашения о раздельном проживании.
— Это
— Конечно. Как только родится ребенок, — с трудом произнесла она. — Единственное, чего я хочу, — это быть с тобой. Но я должна уйти от него достойно.
— Разве достойно вообще уходить от кого-нибудь? — спросил Джек.
— Я не знаю, — ответила Талли. — Я это скоро пойму на практике.
Чуть позже она спросила:
— Джек, ты снова уезжаешь?
— Талли, а ты уйдешь от Робина? Завтра? И уедешь со мной? Если да, то я останусь в Топике.
Положив ладони на живот, Талли больше не заговаривала на эту тему. Джек расслабился. Он потрогал ее выросший живот пальцем.
— Ребенок, — сказал он. — Это ж надо!
Джек пробыл в Топике еще месяц. Его мать умерла от рака груди, с которым она очень долго боролась. Джек похоронил ее в середине сентября и остался еще на две недели.
— Талли, я вернусь. Я обещаю. — Они сидели в доме у Джека. Он собирал чемоданы.
Она сидела очень тихо.
— Ты ведь не собираешься возвращаться, разве не так?
Джек, посмотрел ей в лицо.
— Я обещаю. Я обещаю. Ты же не собираешься уходить от Робина, не так ли?
— Я обещаю. Я обещаю. Я обещаю, — сказала Талли. — Почему ты уезжаешь?
Джек надавил коленом на чемодан и увидел, как она смотрит на него. Он подошел и поцеловал ее в живот, потом выпрямился и улыбнулся.
— Не расстраивайся, малыш, не расстраивайся. Я уезжаю, потому что ты не хочешь уйти от своего мужа. Но я вернусь. Я вернусь к тебе. В декабре. Между прочим, ты прекрасно выглядишь.
Талли сказала, что не верит ему.
— Это правда, Талли, — сказал он серьезно, — ты просто прекрасно выглядишь. Ты вся светишься.
Она подошла ближе и толкнула его животом, потом прижалась к нему.
— Я имела в виду не это, — заметила она.
Обняв ее за плечи, Джек сказал:
— Я знаю, Талли Мейкер. Мне не к кому возвращаться, кроме как к тебе. Я обещаю, что это будет в декабре. Я приеду к рождению твоего ребенка.
— И твоего тоже, — заметила она.
— И моего тоже. — Он прижал ладонь к ее животу.
— А ты не мог бы вернуться в ноябре? — спросила она. — Ты не мог бы устроить так, чтобы я увидела, как тебе исполнится тридцать?
— Чем меньше людей увидят, как мне исполнится тридцать, тем лучше, — заметил Джек.
Он вернулся после Дня Благодарения, и девятый месяц у Талли выдался просто сумасшедшим: она занималась любовью сразу с двумя мужчинами и предавалась безумным мечтам.