Талый снег

Карпинская Настасья

– Пожалеть пожалею, а к тебе не отпущу.

– Найди мне тогда смышленого человека, который способен хотя бы соображать, не тупить и делать то, что ему говорят. Как выяснилось, у многих даже с этим проблемы.

– Я не отдел кадров, но есть одна девочка на примете, у меня в недвижке крутится, вроде способная, спрошу, если согласится, отправлю к тебе. Мне ее, по сути, повышать надо было еще год назад, талантливая, но пока некуда. Не угробь только.

– Буду беречь как зеницу ока.

Допив свой бокал виски, распрощался с Шауловым и вызвав водителя, поехал домой.

Мыслями почему-то касаясь Юмашевой, она и правда работает на износ, наравне со мной, а то и гораздо больше меня, но почему-то ни разу не выразила своего недовольства. Я настолько привык, что она рядом, что уже

не могу даже представить, как буду обходиться без нее, если вдруг она решит уволиться или заболеет. Эти варианты даже в мыслях никак не формируется в образы, а представить в реальности и того сродни воплотившемуся кошмару. Надо спросить ее, не хочет ли она сходить в отпуск, в принципе числа до десятого января, я, наверное, смогу ее отпустить… и премию надо побольше ей дать. Чертов Арай со своими проблемами теперь и я задумался только не о поиске помощника, а о его сохранении.

Глава 3

Вылет был в пять утра. Удобный костюм оверсайз, необъятных размеров пуховик, гулька из волос на голове, ноль косметики на лице, с собой небольшой багаж: сумка с вещами и ноутбук с необходимыми документами. В целом, мой вид говорил сам за меня, я выглядела как помятый, невыспавшийся лемур, в отличие от меня Довлатов даже сейчас выглядел, будто приехал в аэропорт после съемок на обложку глянцевого журнала, при этом был собран, бодр и свеж, лишь жесткий раздраженный взгляд серых глаз выдавал его усталость. Когда долгое время работаешь с человеком бок о бок, начинаешь улавливать истинное настроение по единственному жесту или взгляду, а то и вовсе по положению тела и изменившейся интонации в разговоре. Довлатов мог вообще мне ничего не говорить, но порой звук его шагов, раздающийся по коридору, считывался мной на каком-то нефизическом уровне, по одному этому звуку я уже могла сказать, в каком расположении духа он прибыл на работу.

Самара встретила нас непогодой, холодный ветер, казалось, пронизывал насквозь, а когда мы вышли из аэропорта и сели в такси, и вовсе пошел снег, мелкий, с порывами ветра бьющий по окнам автомобиля.

– Экземпляры договоров готовы? – произнес Довлатов, не отрывая взгляда от своего телефона.

– Конечно. Савин Андрей Борисович, прислал приглашение на ужин, сегодня в восемь часов в ресторане «Гранд Соло». Подтверждать присутствие?

– С Левашевым закончим, потом подтвердишь, если будем успевать.

Кивнула в ответ, продолжая через планшет разбирать почту, с каждым последующим письмом и звонком понимая, что эта поездка обещает быть очень насыщенной. Мы едва успели выйти из самолета, а уже пришло три приглашения, встречи, ужины, презентации. Не зря я впихнула в сумку платье и белый брючный костюм, надо не забыть по прибытии в гостиницу, отдать персоналу, чтобы отгладили.

Такси остановилось у гостиницы, и Довлатов, выйдя из машины, открыл дверь с моей стороны и галантно подал руку, помогая выйти. Джентльмен, блин. Я не любила эти командировки из-за того, что мы максимально были приближены друг к другу и Довлатов проявлял какое-то подобие заботы, словно оберегая, охраняя. Рациональной частью своего разума я понимала, что это лишь проявление уважения, воспитанность и адекватное отношение нормального мужчины по отношению к женщине и не более. Все в рамках приличия и ролей начальник – подчиненная. Но другая часть меня стенала от желания принять все это на личный счет. Эту неразумную часть в себе я каждый раз гасила, заталкивала в дальний угол, закрывала на тысячу и один засов и, стиснув зубы, продолжала работать, напоминая себе кто я и для чего я тут. В командировках внутренняя борьба была особо отчаянной, беспрерывной, и это выматывало. Пару раз, когда наши поездки затягивались, я проигрывала самой себе и, закрывшись в своем номере после рабочего дня, надиралась. Подобная одержимость человеком хороша в восемнадцать, там ни мозгов, ни ответственности, и это созвучно бушующим гормонам. А когда тебе за тридцать, это иссушает, убивает и сводит с ума. Я искренне надеялась, что в этот раз мы закончим быстро со всеми вопросами и первого вернемся домой, дабы второго уже уехать к маме дня на три, а лучше больше.

***

Не любил я эти дни перед

Новым годом и после него, никто не хочет работать, все на релаксе, словно находятся не на рабочих местах, а в санатории. Дебильные поздравления «с наступающим» сыпались как из рога изобилия, изрядно пошатывая мое душевное равновесие. Все же надо было найти время, чтобы заехать к Ларке, снять напряжение, но времени было в обрез, а дергать ее в два ночи уже не стал, хотя знал, что она бы не отказала. Ларка работала управляющей в одном из филиалов моего агентства недвижимости, если честно даже не помнил в каком именно. На одном из корпоративов она мне приглянулась. Наши отношения и ее ,и меня полностью устраивали, никаких попыток залезть друг другу в душу, никаких сантиментов, никаких совместных планов и попыток прыгнуть на ступень выше, никто ни на что не претендовал. Она никогда не звонила первой, не засыпала меня просьбами и сообщениями, не просила повышения и подарков, между нами был просто секс. Подарки я ей, конечно же, дарил, но это всегда была лишь моя инициатива. Я даже как-то предложил ей познакомить ее с одним хорошим мужчиной, который хотел семью. Но она лишь рассмеялась.

– Ты реально думаешь, что мне нужен муж?

– Все женщины хотят замуж.

– Довлатов, я тебя умоляю, оставь эти бредни молодым мальчикам. Я была замужем дважды, но счастье обрела лишь в разводе. Первый раз выскочила, едва исполнилось восемнадцать, родила сына, прожили восемь лет, второй брак и того меньше продержался лишь шесть лет. И знаешь, что я поняла, что совсем не семью хотят мужчины, вот далеко не ее. И твой знакомый тоже ищет не то, о чем говорит.

– И что же он ищет?

– Вторую мамочку, женщину, которая бы закрывала все его бытовые нужды. Сколько бы мужчины ни говорили, что сейчас быт полностью можно закрыть нанятой уборщицей или клинингом, что есть стиральные машины, робот-пылесос, химчистка и прочее. Но проблема в том, что даже тупо отнести свои вещи в пункт приема химчистки им сложно, так же как включить машинку и развесить белье после, не говоря уже о том, чтобы найти хорошую уборщицу, которая не станет воровать его деньги, вещи и будет качественно убирать квартиру. Я уверена, что, именно придя домой, разуваясь и видя комья пыли у плинтуса, твой знакомый и начинает думать о браке, грезить об уюте и запахе пирожков на кухне хотя бы по праздникам. И думает он о гипотетической жене, лишь когда смотрит в покрытое мыльным налетом зеркало в ванной и когда ложиться на несвежие, двухнедельные простыни. А я, мой хороший, уже настиралась носков с трусами, и наварилась борщей вдоволь, меня теперь никакими коврижками в место под названием брак не заманишь. – Она улыбнулась, и я привлек ее к себе, коротко целуя.

– А как же твой сын? Ему тоже не стираешь и не готовишь?

– Моему сыну уже восемнадцать, и он от меня съехал еще год назад, когда поступил в институт. Поэтому я живу в свое удовольствие, хочу, в ресторане ем, хочу, в местную столовую загляну, а если есть настроение, могу приготовить как на роту солдат и съесть все одна перед телевизором под сериальчик, и никто мне не выскажет за невымытую вовремя посуду или за пустой холодильник, в котором мышь еще месяц назад повесилась. Я счастлива, Захар, и мне для этого не нужен храпящий по ночам мужик, устраивающий с утра истерики только потому, что у него носки чистые закончились. А для секса у меня есть ты, который тоже не стремиться окольцеваться. Я права?

– Полностью.

– Вот видишь, счастье не равно брак и брак не равно счастье.

С Ларкой я был полностью согласен, на собственной шкуре эту истину прочувствовал и осознал в свое время.

Едва я переступил порог номера, как раздался звонок от Терентьева.

– Слушаю.

– Захар, у нас снова пять исков в суд.

– Кто?

– Нечаев. Не напрямую, конечно, но его почерк везде, – как же эта сука меня достала.

– Насколько все серьезно?