Талый снег
Шрифт:
Машина двинулась с места.
– Терентьев, – тон голоса не сулящий для Влада ничего хорошего, – через час, отчет о проделанной работе, хоть один косяк найду, можешь искать себе угол, в котором я тебя не найду, – отчеканил Довлатов, одной фразой, замораживая атмосферу в машине.
– Захар Александрович, первое января же… – но договорить он не успел.
– Тебя что-то не устраивает?
– Отчет будет готов через час, – быстро ретировался Влад, доставая из бардачка таблетки от головной боли и потянувшись к бутылке минералки.
– Договорись
– То мне стоит искать угол, в котором вы меня не найдете, – продолжил Влад, прикладывая бутылку с водой к своему виску.
– Хоть, что-то запомнил. Не все потеряно, – мрачно добавил Довлатов.
По одному этому разговору было понятно, что Владу будет сложно, очень сложно, но мне почему-то было его не жаль. Заслужил.
Машина притормозила у моего подъезда. Максим вышел из салона, открыл мне дверь, помогая выйти, и вытащил сумку из багажника, собираясь проводить меня до двери.
– Не надо, я сама.
– Алена Витальевна…
– Я сама. Иди, – Макс кивнул и вернулся в салон. А я наконец-то выдохнула, избавившись от присутствия Довлатова рядом с собой.
Надеюсь, эти пять дней хоть немного сотрут остроту воспоминаний.
Глава 10
Остановила машину у родного дома, и сердце болезненно защемило, до покалывания в кончиках пальцев. Давно не крашеный палисадник, покосившийся почтовый ящик, снег расчищен тропинкой только к калитке. Прихватив пакеты, вышла из салона. Пока я доставала сумки из багажника, навстречу вышла мама. Вид ее маленькой фигурки, кутающейся в большую домашнюю куртку, заставил мое сердце сжаться еще сильнее.
– Моя хорошая,– она сразу меня сжала в своих объятиях, расцеловывая в обе щеки, -что ж ты не сказала, что сегодня приедешь.
– Решила не ждать, сразу, как прилетела, собралась да поехала.
– Пошли в дом, холодно же, и сумки давай сюда, опять накупила всего. Ален, все есть у нас, зачем тратишься, – она подхватила пару пакетов и закрыв калитку, пошла к крыльцу, а я с печалью отметила, как она постарела за последние полгода, как осунулись ее плечи и практически потух былой свет в глазах. Это царапнуло по нутру до боли с пониманием, что я ничего не могу с этим сделать.
– Мне даже накормить тебя особо нечем, суп да салат из овощей. Сейчас что-нибудь приготовлю, где-то у меня был фарш, – она засуетилась, полезла в холодильник.
– Мам, не чего не надо, пожалуйста, не волнуйся так, это всего лишь я приехала, а не президент. Я все купила и салаты, и овощи, и фрукты, и даже заказала в ресторане готовую еду навынос, курицу с рисом, рыбу и картошку. Мне все завернули в термоупаковку, так что все должно быть теплым.
– Я отвратительная мать, – она села на стул, опустив глаза.
– Ну, с чего ты это взяла?– присела перед ней
– Ребенок ко мне с едой приезжает. Дети к матерям покушать едут, чтоб материнских пирожков пожевать, а ты меня кормишь. Позор мне.
– Какая же ерунда в твоей голове, мамуль. Я тебя очень сильно люблю. И не хочу, чтоб ты еще из-за меня стояла несколько часов у плиты. Пожалуйста, давай просто поужинаем вместе, попьем чаю. Сенька спит?
– Да, укол поставила полчаса назад, он и уснул.
– Вот тем более, пока есть время, надо покушать и отдохнуть.
После ужина мама пошла проверять Арсения, а я переоделась и, вооружившись найденной во дворе лопатой, принялась расчищать снег у ворот, чтобы запарковать нормально машину.
Физическая нагрузка именно то, что мне сейчас было необходимо и дело полезное, и мозг прочищает.
Находиться в родном когда-то доме, мне было тяжело, все пропахло медикаментами, мама от усталости многого не успевала по хозяйству, и атмосфера безнадежности и отчаяния, казалось, въелась в эти стены и осела на всем вокруг вместе со слоем пыли.
Но все равно время, проведённое с мамой и Сенькой, каким-то чудесным образом наводило в моей душе порядок, его, конечно, трудно назвать отдыхом, но это отрезвляло, заставляло рационально мыслить. Ночи были тяжелыми, не знаю, как мама одна с этим справляется столько времени. Я бы не смогла. Упорно предлагала ей нанять помощницу, но каждый раз натыкалась на категоричный отказ. Чтоб не мешаться под ногами, взяла на себя уборку, готовку, поход в магазин и аптеку. Пока готовила, попутно отмывала все на кухне, убиралась в ящиках и шкафах. Мама в это время ставила капельницы Сеньке, меняла подгузник или кормила его. Я предлагала помощь и со всеми этими делами, но у мамы был уже отлаженный механизм, и я бы только мешала.
– Уснул, – мама заглянула на кухню.
– И ты иди поспи, – отозвалась, встречая уставший взгляд голубых глаз.
– Ну, как я пойду, ты тут все на себя взвалила, а я спать лягу, ну Ален. Давай тоже что-нибудь покрошу или мясо разделаю, вон сколько накупила.
– Мам, иди поспи, пожалуйста. У тебя уже темные круги под глазами. А тут я со всем сама справлюсь.
Мама, как то замялась, отводя взгляд в сторону, и пальцами нервно затеребила скатерть.
– Я дочь, боюсь спать, вдруг Арсюшу не услышу. Ложусь, а саму от страха всю колотит.
– Сейчас тут есть я. Я услышу и тебя разбужу. Договорились? – мама кивнула, поднялась со стула и подойдя ближе, молча меня обняла.
Арсений проснулся через час, я тихо, стараясь не разбудить маму, закрыла плотней дверь и присела на стул рядом с его кроватью.
– Что-то болит? Плохо? Если «да», то моргни, если «нет», то пошевели пальцами, – одна рука у него частично была работоспособна, и мы так с ним общались. Сенька дернул пальцами. И покосился на дверь.
–Мама? Она спит. Устала. Разбудить? – он снова пошевелил пальцами. А потом с трудом, положил руку себе на грудь.