Там, где колышется высокая трава
Шрифт:
— Билл, не доверяй никому. Чабб с Хенсоном уже обошли весь город, вслух намекая на то, что станет с теми, кто осмелится так или иначе помочь вам. Сейчас ни на кого нельзя положиться. И если бы не Аллен Кинни, я даже не знаю, стала бы сама помогать тебе. Но он всегда был и будет с тобой заодно. По своей доброй воле. Теперь всех стараются запугать Левиттом, приводя в качестве примера жестокость, на какую он оказался способен в происшествии в загонах. Сам же Левитт лишь мило улыбается и говорит о том, как все чудовищно выглядело и что наверняка ты все и подстроил.
Когда
Старина Скотт, вот с кем ему необходимо как можно скорее увидеться. Уж он-то наверняка знает, как связаться с кем-то из представителей властей штата. К тому же, спрятавшись у него, можно оставаться в курсе всех событий, происходящих в городе.
У коновязи перед салуном «Удила и Уздечка» стояло несколько лошадей. В окнах горел свет, и оттуда доносился громкий смех и обрывки разговоров.
Какой-то нетвердо державшийся на ногах человек распахнул двери салуна и, спотыкаясь, пошел наперерез Кеневену. Билла охватило короткое замешательство. Ему вдруг стало не по себе. Улица была слишком тиха и пустынна. Он решительно свернул в темный прогал между двумя домами, держа путь к лавке Скотта со стороны черного хода. Ему показалось, что где-то рядом в темноте что-то движется. Он остановился, замер на месте и мысленно сосчитал до шести. Так больше ничего и не увидев, подошел к дому Скотта и тихонько постучал. Дверь тут же приоткрылась, и он вошел.
Скотт отступил назад, встревоженно глядя на него.
— Ну ты и натворил тут дел! Из-за тебя вся округа стоит на ушах.
Наполнив чашку кофе, он поставил ее на стол перед Кеневеном.
— Выпей. Сразу почувствуешь себя лучше.
— Спасибо.
Он снова взглянул на Скотта. Или ему кажется, что старик ведет себя несколько иначе, чем ожидалось? Или он сам стал чрезмерно подозрительным?
— Настал через больших неприятностей, — сказал Кеневен. — Надеюсь, что у меня хватит сил совладать с ними. Скотт, ты должен помочь мне связаться с представителями властей штата, когда они сюда приедут. Мне необходимо как можно скорее увидеться с ними.
На улице раздались шаги, и Билл так и не успел поднести чашку к губам. Подняв глаза на Скотта, он почувствовал, как в душе у него что-то оборвалось.
Старина Скотт держал в руках ружье, оба ствола которого были направлены точно ему в грудь.
— Сиди тихо, сынок, и останешься в живых. — Он повысил голос. — Если двинешься с места, я тебя насквозь продырявлю! Эй, вы там! — возвал он. — Я его взял! Можете заходить!
Дверь тут же распахнулась настежь. Первым в комнату вошел Войль, за ним следовал Аллен Кинни, а завершали шествие Толмен и Эммет Чабб.
Чабб не скрывал своей радости.
— Ну что, Кеневен! Чья взяла? — ухмыльнулся он, достав револьвер.
— Еще чего! — Ствол ружья Скотта резко качнулся в сторону. — Полегче, Чабб! Он мой пленник. И
— Черта с два! — возразил Чабб. — У меня приказ был расстрелять на месте!
— Только попробуй, и я пристрелю тебя из этого ружья! — предупредил Скотт. — И запомни: это мои деньги, и я их никому не отдам. Кинни, уж так и быть, свою долю получит, но это касается лишь одного его! А остальные тут ни при чем! Так что все денежки наши!
Пристыженный Чабб замер в нерешительности: ему очень хотелось выстрелить, но, с другой стороны, не было вовсе никакого желания испытывать судьбу под дулом заряженной винтовки, от которой его отделяло столь мизерное расстояние. Скотт бедовый старик, и уж он-то не побоится привести свои угрозы в исполнение.
— Он прав, Эммет, — сказал Кинни. — Скотт первый его взял.
Билл Кеневен переводил взгляд с одного на другого.
— Продали, значит! — усмехнулся он. — И как это я сразу не догадался!
— Тысяча баксов, парень, уйма денег! Тем более, что рано или поздно ты все равно попался бы! Я знавал случаи, когда людей убивали и за гораздо меньшую сумму. Так что если бы ты попался в руки кого-нибудь из наших местных, то они попросту пристрелили бы тебя, а уж потом начали бы рассуждать!
— Его надо отвести в тюрьму! — потребовал Чабб. — Нечего ему здесь рассиживаться.
— Еще чего! — возразил Скотт. — Он останется здесь до тех пор, пока я не получу сполна то, что мне причитается. Вот когда Левитт расплатится со мной, тогда уж дальше пусть сам распоряжается, его дело, но только я от собственных денег не отступлюсь! Если вам так хочется, оставайтесь здесь и помогайте сторожить его, но только не забывайте о том, что поймал его я! А то мое ружье вам мигом об этом напомнит!
Кинни проворно зашел к Кеневену за спину и вынул у него из кобуры оба револьвера. Нехотя, под прицелом направленного на него ружья, Кеневен попятился назад и опустился в кресло, стоявшее у него за спиной. Пережив глубочайшее потрясение от такого вероломного предательства, он лишь с осуждением смотрел на бывших соратников, раздосадованный тем, как внезапно фортуна повернулась к нему спиной.
С высоты своих прежних дерзких замыслов и надежд он теперь спустился на грешную землю, да еще оказался в совершенно безнадежном положении. Однако он был еще жив. Если бы Скотт сдал его Чаббу, то дожить до водворения в катеру ему бы уж точно не пришлось.
И откуда им вообще стало известно о том, что он в городе? Остается только одно… Мэй выдала его. Скорее всего, они сговорились с Алленом заранее, и стоило ему выйти от нее, как она тотчас же оповестила Кинни о его появлении.
Он сидел тихо, раздумывая над тем, что делать дальше. Ведь должен же быть хоть какой-то выход! Если у человека есть голова на плечах, то он всегда может что-нибудь придумать, было бы желание. Так что нечего терять попусту время, предаваясь унынию и сокрушаясь о том, что все тебя предали. Важнее решить, что теперь делать.