Там, где мы служили...
Шрифт:
Было, наверное, не меньше двух часов дня, когда юноша слабо шевельнулся. За это время появились ёмкости с водой и какой-то серой кашей — Витька не притронулся к ним, скручивало желудок и стягивало горло. Вместо этого он поднялся, постучал по левой стене, пошатал её…
…и она съехала влево.
Съехала бесшумно и плавно. Он-то просто хотел простучать стену — и теперь отшатнулся почти в испуге.
Впрочем, за сдвижной стеной была всё та же решётка. Вернув стену на место, Витька перешёл к правой стене. Она отодвинулась так же легко, открыв вновь решётку… и камеру. Точно такую же, как слева, точно такую же, как камера самого Витьки. С одной-единственной разницей.
В ней лежал человек.
Сперва-то Витька просто-напросто не поверил своим глазам. В изумлении
Очевидно, сосед всё-таки спал. Потому что ощутил — на него смотрят и проснулся, как зверь, сразу открыв глаза. Потом сел и тускло, безразлично произнёс по-английски, глядя в пол:
— Я не буду с вами говорить…
— Да?! — из Витьки пузырьками в газировке рвалось вообще-то не слишком уместное веселье — тут всё-таки был явно свой, целый, живой, не чокнутый от одиночества и ужаса! — Жаааль… а я-то настроен поговорить… — тщательно подбирая разбегающиеся слова чужого — и такого родного здесь! — языка, сказал он.
Парень изумлённо уставился на Витьку, широко раскрыв глаза. Медленно переместился на коленки, подполз на них к решётке. Открыл рот. Губы его заплясали, не пытаясь даже справиться с этой дрожью, он протянул руки сквозь решётку и выдохнул:
— Наш.
По щекам его хлынули слёзы.
— Значит, ты сын Арвида Крэйна.
Они сидели на расстоянии полумерта друг от друга,
— Да, — Билли Крэйн кивнул. — Говоришь, отец думает, что я мёртв?
— Думает. Да все так думают, — вздохнул Витька. — Никто ведь не вернулся…
— Никто и не мог вернуться, — тихо сказал Билли. — Я погубил отряд. У каждого из низх были близкие. Была жизнь с мечтами и надеждами. Годы впереди! Я отнял всё это. Но иначе я поступить не мог. Вик, по ночам они все приходят сюда, и я говорю с ними. Я не прошу прощенья, — серые глаза англосакса упрямо сверкнули, как у зверёныша, умного и опасного. — Но мне тяжело. Очень тяжело… — он потёр лицо ладонями и жалко улыбнулся Витьке. — Я не знаю, сколько ещё выдержу. Отлежусь, подлечат — и опять пытают.
— Всё… — Витька поперхнулся. С ужасом прошептал: — Всё это время?!
— Долго… очень долго… — Билли взял себя за плечи. — Я даже умереть не могу, тут не получается ничего… Восемь человек погибли, мы в засаду попали… обнаглели, вот тут — тут моя вина, тут полностью моя вина, я зарвался… всё уже было сделано, надо было уходить, а я… — он вздрогнул. — Со мной в плен попали четверо ещё… Джейми первым убили. Расчленили у меня на глазах… о небо, как он умолял, чтобы я его спас, а потом просто кричал и кричал… — Билли зажал уши кулаками. Витька, охваченный ужасом и жалостью, протянул руку, погладил Билли по плечу. Попросил:
— Не рассказывай. Не надо.
— Я же помнить от этого не перестану, — горько усмехнулся Билли. — Мы тут все сидели. Они брали моих ребят одного за другим, и я каждый раз умолял, чтобы взяли меня. Это было единственным, о чём я тут умолял. Но брали их… И всё. А когда они умерли… — он вздрогнул, не сдержался. — Когда они умерли — взялись за меня. Завтра придут опять… я отдохнул…
Он криво усмехнулся, запустил пальцы в свою гриву и рванул так, что в ладонях остались пряди волос.
— Тише, тише, тише… — прошептал Витька. — Послушай… получается, ты хорошо знаешь эти места?!
— Да, — англосакс поднял голову.
— Без карты?
— Карт толком ещё нету. Я сюда с тринадцати лет хожу. Приграничную полосу вообще знаю отлично, — Билли подобрался. Быстро спросил: — А что?
— Ты пробовал бежать?
Билли кивнул на решётку:
— Дерево, да? А коснёшься — и теряешь сознание. Мгновенно. Кисти потом по часу и больше висят, как отсохшие. Вик, ты не понимаешь, кто нас тут держит…
— Да чутка понимаю… — Витька потёр переносицу. — Не очень-то верю в это, но понимаю… Слушай. Ты «Южный Крест» [61] читал?
61
Приключенческая книга-трилогия о колонистах-австралийцах, заново осваивающих острова Тихого Океана, очень популярная среди подростков в обеих Империях.
— Ну да. Читал.
— Помнишь, как говорил там Осберт? «Один бы я отсюда не выбрался. Но сейчас мне есть кому встать на плечи — а уж руку я тебе потом подать не забуду. Они об этом не подумали.»
— Ну… помню. А при чём тут это? — глаза Билли блестели лихорадочной надеждой.
— Вот, — Витька снял медальон. Билли вдруг отшатнулся. Его губы гадливо искривились, он быстро. Отрывисто спросил:
— Ты хоть знаешь, что это? Его у тебя потому и не забрали, что…
— Трофей это, — усмехнулся Витька. — Но ты лучше погляди, на чём он висит. Видишь?
— Стру… — Билли расширил глаза.
— Верно, брат-англосакс, — ухмыльнулся Витька. — Ею можно перепилить любую деревяшку. И даже больше — от неё можно поджечь сухое дерево, а здесь его достаточно. Можно устроить местный пожарчик.
Витька говорил, а глаза Билли постепенно разгорались холодным, жёстким блеском воронёного ствола — на котором даже солнечный луч становится мрачным и безжалостным, как своя противоположность. Тряхнув головой, он коротко сказал:
— Согласен.
— Но скорей всего нас догонят и убьют, — предупредил Витька. Билли презрительно хмыкнул: