Там мое королевство
Шрифт:
Интервью
– Поздравляю, завтра ты умрешь, – с явным энтузиазмом сообщил Валере визгливый голос.
Перед ним на столе сидел ребенок мужского пола и, болтая ногами в спущенных носках, подтирал свисающие зеленые сопли. Не старуха с косой, что было бы в общем-то более уместно, а ребенок. Валера не знал, кто испугал бы его больше, но к старухам у него всегда была какая-то приязнь.
– Нашел чем удивить, я и без твоих соплей уже знаю, – буркнул Валера. – Сопли-то, кстати, подбери.
«Не могли прислать кого-нибудь посимпатичней, это же практически последний в моей жизни разговор», – обреченно подумал он.
– Меня зовут Борис, будь добр ответить на не-е-е-е-есколько вопросов, – противно протянул ребенок и достал из огромного портфеля потрепанную тетрадь – видимо, с вопросами. – Нам в школе дали задание: взять интервью у того, кто вот-вот отправится на тот свет, – ребенок захихикал, радуясь, что употребил такой сложный эвфемизм, – меня вот отправили к тебе.
– Знаю я про ваш этот новый предмет для младшеклассников – «Интервью с почти умершим». Давай уже, начинай, каждая минута в твоей компании – хуже смерти.
Валера решил не стесняться в выражениях. Раз уж ему подсунули такого интервьюера, то и он не обязан с ним любезничать.
– Боишься смерти? – без всякой подготовки набросился на Валеру мелкий засранец.
– Боюсь, – честно признался Валера.
– Отец твой тоже боялся, а ты даже на похороны к нему не пришел. Не стыдно? – Ребенок сморщился, как будто перепутал дольку мармеладки с куском лимона.
– Отец был мудак, так что – нет, не стыдно.
– А он, между прочим, раскаялся. Плакал, звал тебя: «Где же мой сыночек, сыночек-цветочек?» Так и умер один, скрюченный и несчастный. Про это фильм даже сняли, но его только старшеклассникам показывают.
– Про смерть моего отца сняли фильм? Да ладно.
– Ну да. «Сын не приходит к умирающему отцу» – так и называется. Что он сделал-то тебе? Меня папка вон любит, хоть и по жопе дает иногда.
Ребенок опять захихикал, видимо, от слова «жопа».
– Бросил он нас, когда я был примерно твоего возраста. Вышел в магазин и не вернулся, – попытался объяснить Валера. Говорить об этом ему не хотелось, но предсмертное интервью требовало предельной честности, тем более врать было бесполезно, все факты его биографии уже были проверены. Вот поэтому мелкий засранец так ловко и жонглировал ими.
– А может… а может, его сбила машина, он ударился головой, потерял память и оказался в другом городе? – воодушевленно затараторил Борис.
– Так только в фильмах бывает, а в реальности все по-другому.
– А как в реальности?
– А в реальности мы его через пару месяцев с мамой встретили. Шел под ручку с какой-то бабой. Увидел нас, шарахнулся на другую сторону. Мама тогда чуть с ума не сошла.
– Мой папка бы так не сделал. – Борис шмыгнул носом и самодовольно задрал подбородок.
– Да уж, не сомневаюсь.
– Ну, а сейчас ты бы поступил по-другому, пришел бы к отцу?
«Думает, эта история про умирающего в одиночестве отца меня разжалобила. А вот и нет», – беззлобно подумал Валера.
– Не пришел бы. Предсмертное раскаяние ничего для меня не меняет.
Ребенок хмыкнул, подтер сопли рукавом и надолго вперился взглядом в тетрадку, на которой было написано: «Смерть – это нормально».
– Ну, а хорошие поступки в твоей жизни были, есть чем гордиться?
– Ты сам эти вопросы, что ли, сочинял? – не выдержал Валера.
– Нет, у нас стандартные, одобренные министерством образования.
– А-а, ну раз министерством… Ну, как тебе сказать, думаю, я могу гордиться тем, что превратил одну гетеросексуальную женщину в гомосексуальную, а одну гомосексуальную – в гетеросексуальную.
– Ничего себе!
– Да, это тебе не жизнь чью-то спасти и не книгу написать.
– А как это было на практике? – потерявшиеся в щеках глаза Бориса стали еще меньше и радостно заблестели.
– Про практику ты давай как-нибудь сам. Или у папки своего спроси, вот он порадуется.
Мелкий посмотрел на часы, почесал затылок и быстро затараторил:
– Ну а теперь наш главный вопрос, то, что нас больше всего в твоем случае заинтересовало. Ты ведь ничем не болен, так?
– Угадал.
– Тогда почему завтра в 12 часов 45 минут ты собираешься провести процедуру эвтаназии?
– Ну, во-первых, потому что я могу себе это позволить. Ха-ха. Это ведь теперь законно. А во-вторых, во-вторых – будет длинным. Приготовься записывать в свою тетрадь смерти.
– У меня диктофон вообще-то, – обиженно пискнул ребенок.
– Я решил завершить свою жизнь потому, что не хочу знать, что будет дальше. То есть хочу, но боюсь, что конец меня разочарует. Я и фильмы люблю с открытым финалом.
– У твоего фильма получится определенно закрытый финал.
– Для вас – да, но не для меня. Я так и не узнаю, какой могла бы быть моя жизнь, какой сценарий из сотни возможных стал бы моим. Все ведь дело в том, что я не хочу выбирать, выбор убивает все остальные варианты и в итоге – обязательно разочаровывает.
– А мама говорит, что ни разу не пожалела, что выбрала отца, – встрял интервьюер.
– Еще бы. Глядя на тебя, я думаю – у вас в семье вообще не принято ни о чем жалеть и ни в чем сомневаться.
– А ты не думаешь, что ты просто боишься того, что сам себя разочаруешь, не достигнешь того, чего хочешь, поэтому предпочитаешь сбежать прямо сейчас?
– Непременно разочарую. При любом раскладе.
– Думаешь, лучше умереть молодым?
– Конечно. Думаю, надо начинать уже в твоем возрасте. Так вероятностей развития твоих жизней будет еще больше.