Там мой брат!
Шрифт:
Тавен мягко отстранился, тревожно всматриваясь в мою физиономию. И виновато как-то потащил у меня изо рта обслюнявленный ремень. Хороший ремень, полезный.
– Сспасибо… - прохрипел я, неловко и быстро вытирая лицо – оно было предательски мокрым от слез и от пота.
– Не за что, - фыркнул лекарь. – Так… ребра пусть Леммель поглядит, у него хоть магия осталась, а я только перетянуть и могу пока… Нога твоя… не очень хорошо с ней, но заживет. Во всяком случае, ее состояние куда лучше, чем у твоего гнома. Ложись, осторожно только. Приподнять
– Не знаю… - кажется, я ничего не соображал уже. Кроме того, что, кажется, я могу просто тихо полежать и меня не будут трогать. А потом я вспомнил слова Лухта. Не сразу.
– Можно, - тихо проскрипел я, - Леммель Борьку посмотрит? Раз у него магия есть…Пожалуйста…
– Я ему не указ. Тебя вот глянет, а там, если останется у него что, сам и попросишь… Это ты у нас герой, тебе в первую очередь все… А остальные – как придется. Не говоря уже о том, что Комол на Боонра зол по сю пору и в сердцах там даже пару раз трибунал помянул. Не думаю, что до этого дойдет, но…
– Я же говорил ему – не годен я для командования, - проворчал Бо. Известие про трибунал его не особенно впечатлило. – Эдан, ты как там? Не нравится мне, как ты дышишь…
– Ты ещё хуже дышишь! – воскликнул я. – И не надо мне ничего в первую очередь! Хватит!
– Не кричи ты так, Федька! – возмутился Лухт. – Что за раненые пошли! Чуть что – сразу орать… Бо, займемся тобой? А то ты больно разговорчивый что-то…
– Валяй, - буркнул мой друг. – Ремешок только дай тоже… А то ж тебе не нравится, когда орут…
– Да держи, держи! Вот уж не думал, что гномы такие неженки… или это в тебе орк так проявляется?
– Не, это я сам по себе такой…
– Неженки оркустов не убивают, - обиделся я за Борьку. – Бо… ведь ты из-за меня… так? И рана… и всё…
Борька помолчал, потом тихо и устало ответил:
– Я, когда… решил, что тебя убили и сожгли… в общем, слегка тронулся, что ли. И койку свою сломал, и с ногой вот… тоже… А доспех я поначалу просто надеть не успел. И потом – ну просто времени не было пойти и надеть… А еще потом…
– … ты окончательно свихнулся, - закончил за него Тавен. – Мне Тугам, кстати, рассказывал, как он тебя с ногой из казармы вытаскивал. Так что… может, и тогда уже свихнулся.
– Ну… да… Вот поэтому все так… Ты, Эдан, не переживай за меня. Я ведь полуорк, я быстро на ноги встану.
– Ну нет уж! – прошипел я уже немного окрепшим голосом. – Только попробуй мне встать раньше, чем тебе разрешит мастер Лухт! Я тебя к койке привяжу! Встанет он! А перед каждым боем – нет, перед каждым дежурством! – лично буду проверять доспех! И чтоб начищенный был… - немного сник я. А потом добавил: - Я вспомнил… Барабаны. Вот отчего ты решил, что это я. Почетная казнь? Нет, Борь… Шаман помер у них. А я… как раз после этого ночью от них и утек.
Борька хотел что-то сказать, но вдруг охнул тихонько и поспешно стиснул зубы на многострадальном ремне.
– Вот так лучше… - буркнул
Тавен посмотрел на происходящее и спросил:
– Мне и его держать, что ли?
– Да не надо… его сажать я не намерен. Незачем, да и грохнется сразу… Крови-то потерял…
«Вот твоего друга даже посадить боятся, а ты тут себя жалеешь, больно ему, видите ли», - укорила совесть.
– А ещё я буду лично тебя кормить и следить за тем, чтобы ты всю порцию съедал, - продолжал я мечтательно – чтобы что-то говорить… - Первым делом пошлем в ближайшие деревни и купим у них гуся! У меня денежек оставалось немного, как раз хватит… Орки гусей вкусно жарят, однако! Запах такой… А ещё я узнаю у Натки рецепт отвара и буду тебя поить. Надоем тебе хуже осенней мухи.
– Гы-гым гыгыгым гыгыгым гхым! – возмущенно прохмыкал мне сквозь ремень Борька и тут же, не заморачиваясь непонятностью своих «речей», «спросил»:
– Эм гхогага агха?
Я еще пытался совладать с нервным смехом (уж очень забавно эта тирада его прозвучала), когда Кошка Доори предусмотрительно перевела мне все это:
«Он говорит, что деньги у него у самого есть. И спрашивает, кто такая Натка…»
– О, Натка – это такая девушка! – увлеченно начал я повествовать. – Она в Темных полках служит. Когда я от орков выбирался, как раз на нее и наскочил… с товарищами. Она стрелок… и разведчик. А ещё она очень добрая и обо мне беспокоилась… А если ты мне не позволишь тебя угостить – не гусем, так ещё чем-то вкусным, то я обижусь! Я может похвастаться хочу… эльфийской кухней… которая на самом деле, Бо, никакая не эльфийская… но тебе будет вкусно, я обещаю.
Борька гыгыкнул в ответ, и перевода это не требовало. Правда, в следующее мгновение его выгнуло от боли, и Тавен, добрая душа, по-простому прижал его к койке. Лухт чертыхнулся и сквозь зубы проговорил:
– Держись, гном, держись… тогда же ты не вопил… Сейчас уберу все лишнее…
О боги, и что там может быть лишнее?!
Борька… что ты сотворил с собой, дурилка ты этакая?!
Ох, ты же сказал, что чувствовал мою боль, потому и решил, что это меня сжигают! Не знаю, что было бы со мной, если бы я такое подумал…
Может быть – то же самое.
Вот только оркуста завалить у меня кишка тонка. Прав был Керуг – мало на мне мяса. Фигурой я в мать пошел. Жалко…
«Если бы с тобой было бы то же самое, то ты бы тоже оркуста завалил», - неожиданно заявила Кошка.
– Борька, как только начнешь вставать – тут же с тобой камень навестим! Вдруг он и вправду заветный?! – заторопился я. Главное, говорить… хотя бы ерунду… - Надо поскорей там место забить, а то потом не попадешь…
– Что, думаешь, раз он – полуорк, ему что-то с того камушка обломится? – заинтересовался лекарь, попутно что-то выковыривая из борькиной ноги. Или это мне показалось?