Там мой брат!
Шрифт:
– Ты – молодчина, - чуть улыбнулся Комол. – Пойдешь сегодня. Отоспись только сначала. И ребята отдохнут перед вылазкой.
– Вылазкой? – заинтересованно переспросил Боонр. Его удивление (а он и впрямь удивился) было вполне объяснимо. Вылазки Комол не дозволял. Никакие. Вообще. Считал их неоправданным риском – толку никакого, а потери чрезмерны…
– Вылазкой… - кивнул комендант. – Этот маневр… жизненно важен. Когда мы выйдем за ворота, нашей задачей будет не прорыв, не уничтожение возможно большего числа врагов – хотя это как раз неплохо бы – а единственно отвлечение
– О как! – Боонр казался довольным – впервые за последние десять дней, кажется. – Тогда я пойду готовиться.
– Собираешься пойти наружу?
– Разумеется. Сколько можно киснуть в этих стенах? Там хоть размахнуться можно будет…
– И сколько у меня есть времени на сон? – спросил я в наступившей тишине, поразившись вдруг неуместности вопроса. Значит, все будут готовиться к бою, а я буду дрыхнуть? Кстати, спать расхотелось совершенно.
– Не переживай, я тебя распинаю, - ухмыльнулся Боонр. – Со мной не проспишь!
Да уж… с Бориным голосом сон не совмещается. Ну вот совсем.
– Я понесу письмо? – спросил я. – Или только на словах? Но надо, чтобы мне поверили…
– Я научу тебя, как сказать, - махнул рукой Комол. – Миррус знает меня… и знает неплохо. А сейчас иди и готовься, что ли… в смысле, выспись как следует. И скажи там на кухне, что я велел тебе двойную порцию дать.
– Благодарю, - кивнул я и хотел уже уйти, как мне стало стыдно. С ТАКИМ настроением нельзя отправляться на задание! Но что же делать, если всё у меня сжималось внутри от мысли, что ребята будут погибать, пока я отправлюсь на прогулку по лесу?! И Борька… Боонр, самый верный мой друг…
Нет. Никаких предчувствий. Я даже права не имею думать о плохом…
Улыбайся. Эдан. Как всегда. Улыбайся… трус!
– Не сомневайтесь, эль, - я нарочно опустил наименование «благородный» и заговорщицки понизил голос. – Я съем ВСЁ. Вам не говорили, что я самый отъявленный обжора в нашем гарнизоне? Нет? Отправляя меня, вы сможете прокормить двоих, пока меня не будет…
Это была неправда, но ничего другого в голову мне не пришло.
Комол усмехнулся и совершенно по-отечески махнул рукой, мол, иди давай, мальчик, займись делом.
– Пойдем, проведаем кухню – ответственное же задание-то! – Бор подпихнул меня в поясницу, задавая направление движения. – Заодно и я пожру чего-нибудь… ежели дадут.
– Ну так обещали же две порции! – напомнил я ему.
– Это твои две порции!
– Я всё равно столько не съем… Ты же знаешь. И вообще, раз они мои, я волен делать с ними то, что хочу!
– Не волен! Тебе что велено? Подготовиться! Ты должен выспаться и наесться! Чтобы не свалиться там где-нибудь по дороге!
– Не свалюсь, - упрямо ответил я. – И вообще – что я, в лесу еды не найду?! Обижаешь…
– Так… - Бор посуровел и остановился, уставившись мне в глаза. – Мы на кого надеяться должны, а? На доходягу, который каши не ест и пива не пьет? Или все-таки на воина, который знает цену жратве?! Ну-ка не спорь! Чтоб все съел! А то в ухо дам! Дотянусь вот и дам.
– Дай!
Я серьезно посмотрел на него. Будет что вспомнить… по дороге.
– Я отпрыгну, - предупредил я честно. А потом пустил в ход запрещенный прием: жалобный, прямой эльфийский взгляд:
– Пожалуйста, Борь… хоть немного. Очень тебя прошу…
– Я и так съем. Свою порцию. Мне хватит. А от тебя слишком многое зависит теперь, в том числе и я сам. И… ты, что для меня не менее важно. Так что – жрать, и немедленно. Я прослежу, - тут он злокозненно усмехнулся и провозгласил, - вперед, Эдан, вперед, тебя ждут великие дела!
– Да чтоб… у тебя эльфийские уши выросли!
Упрямее Боонра я не видел. А уж если он решил, что так лучше для меня…
– Не трожь уши! – прорычал он и снова подтолкнул меня к кухне. – У вас совершенно дурацкие уши! Как я такие уши запихаю под шлем, будь любезен объяснить?! Никак, вот именно. А ты на меня потом шипеть будешь, что я без шлема… а я не люблю, когда на меня шипят. И потом, в вылазку без шлема меня не пустят, а я хочу!
– Нет, мне положительно нравится эта идея, - проворчал я, садясь за стол. – Уши тебе очень пошли бы.
– Да ну тебя, - оскорблено фыркнул Боонр, высокомерно отворачивая от меня свой нос. – Мало того, что я по твоей милости, как эльф какой, без бороды хожу, так ты мне и уши еще опозорить хочешь!
– Ничего. Зато женщинам должно нравиться, что никакая щетина их не колет… в это время.
– Женщины… - сварливо пробурчал полугном. – Вот уж и впрямь эльф – все на баб сведет… Слушай, кроме шуток… а чего ты так жрать не хочешь? Тебе плохо или что? Живот скрутило, что ли? У меня жевачка моховая есть, могу поискать. Еще угля можно съесть…
– Нет, Бор. Мне хорошо, - сказал я. – Ничего не болит. Просто… стыдно. Лучше бы я в вылазку пошел.
– В вылазку каждый может, - назидательно заявил он в ответ. – А вот то, что тебе сделать предстоит, ни один из нас не сможет. Чувствуешь свою исключительность, а? Не, ну в самом деле, я тебя не пойму. Тебе такое задание перепало, а ты кочевряжишься. Опасностей тебе не хватает? Если орки тебя поймают, мало не покажется, а твои эти… Прятки… - не всемогущи. И славы тебе не меньше достанется, а то и больше – если тебе удастся, ты нас спасешь. Почти всех. Чего ж тебе еще-то?
– Да не нужна мне слава! – возопил я. – И исключительность эта мне. . . до одного места. Вот того самого, о котором ты подумал. Ладно, всё. Давай жрать будем.
– Давай. Только ты это… бросай тут стыдиться – удумал тоже… Или я тогда заместо тебя пойду, а ты вон на стенах командуй да в вылазки ходи. Токмо, правда, меня там порешат сразу, потому как незаметно, как ты, я ходить не умею. Вишь как…
– А я командовать не могу! – содрогнулся я.
– Так и я не могу, - он пожал плечами и убрел к котлам за завтраком. Почему-то с самого начала Бор вбил себе в голову, что для эльфа зазорно самому к котлам ходить. Причем единственным таким эльфом, которому зазорно, был по его мнению я. Поэтому всякий раз он сам приносил мою еду, невзирая на мои просьбы, требования, возмущение и насмешку. Пришлось смириться. Вернувшись с добычей и бухнув на стол три миски с жидкой кашей (в одной из них одиноко плавала лужица масла, во второй сиротливо торчало несколько волокон мяса), он сказал: