Там, откуда родом страх
Шрифт:
Хозяин так увлекся перспективами на будущее, что забыл о завтраке.
– Ты поешь сначала, а уж потом о деле, – несмело напомнила жена.
Хозяин задумчиво сунул в рот очередной кусок и отрешенно стал его жевать. Петр уже поел, но продолжал сидеть за столом, задумавшись. Только, в отличие от отца, он думал не о богатстве, а о сватовстве. Оскорбительные намеки матери пронеслись мимо его ушей, словно и не были сказаны. Удастся ли уговорить родителей Елены? Отказа он боялся ужасно, больше смерти. Особенно теперь, когда Елена первой открылась ему. Если откажут, Лена согласится уйти с ним без согласия родителей. Построим сруб в тайге и будем промышлять охотой. На этой утешительной мысли
Под вечер того же дня Егор Воронов, прихватив новый цветной полушалок, отправился к знаменитой знахарке, своднице, повивальной бабке и свахе Овчинниковой Домне. Вернулся он поздно, сильно под мухой, но веселый и довольный, и вопреки себе в этот раз не стучал по столу кулаком, не орал и не обижал жену. Сидя на лавке и упершись руками в широко раздвинутые колени, он бросал на домочадцев многозначительные мутные взгляды и молчал не менее многозначительно. На другой день, поднявшись позднее обычного, он, пошатываясь, подошел к деревянной кадке со студеной колодезной водой, зачерпнул плавающим в ней ковшом воды и принялся жадно пить, проливая воду на бороду и на обтянутый исподним живот. Жена затравленно смотрела на него, держа под подбородком сжатые в кулачки руки, словно защищаясь заранее от ожидаемого удара. Напившись, хозяин замахнулся на нее ковшом, и она стремглав выбежала в сени.
– Не бойся, дура, не трону. Мне твоя вывеска сегодня пригодится, – крикнул он вслед. Жена робко вошла назад на кухню. Увидав в ее глазах радость избавления, он был не в силах сдержать раздражение, ударил кулаком по кадушке так, что половина воды выплеснулась на пол.
– Подотри, – коротко приказал он и вновь отправился на лавку.
После полудня, отлежавшись (благо, что пора стояла не страдная: сено скошено, а урожай еще не поспел), позвал Петра и отправился с ним в лавку. Вернулись они, нагруженные вином, водкой и сладостями. А вечером во дворе загремел цепью и зашелся в лае пес с флегматичной кличкой Телок, названный так за свой огромный рост. Мать выскочила во двор, шепча одними губами: «Кого это нам Бог послал?» И вернулась в избу с крепко сбитой и моложавой Овчиннихой. Та перекрестилась на передний угол, даже не взглянув на образа, и заговорила скороговоркой:
– Вот, хозяин, значит, исполнила я твой наказ, сняла с тебя заботушку. Согласные они сватов принять. Надейся, значит, на добрый исход, – потом, немного помявшись и хитро глядя на хозяина, добавила. – Ты уж ублажи меня, трудно мне это дело досталось, битых три часа уламывала, вашего сына нахваливала, как могла.
– А чего его нахваливать-то, – возмутилась мать. – Он и не хваленый лучше хваленого.
– Нишкни, старая, – цыкнул отец. – Не твоего это ума дело. Пряча довольную улыбку в усах, он вынул из кармана потертый кожаный кошелек и, вынув из него банкноту, протянул свахе.
Та сдавленно охнула, не ожидая такой щедрости, но быстро пришла в себя и пожаловалась:
– Ой, чей – то першит в горле.
Хозяин стрельнул глазами на жену. Та послушно и быстро засеменила к застекленному резному шкафчику, вынула из него четырехгранную бутылку и небольшой граненый стаканчик. Наполнив его, поставила на цветастую тарелку, положила рядом ломоть хлеба и солонку. Со всем этим подошла к гостье и, поклонившись, предложила: «Откушайте». Сваха взяла стакан левой рукой, правой бегло перекрестилась, дохнула открытым ртом через согнутый локоть и, прошептав: «Сгинь, нечистая сила», одним глотком осушила стакан. Постояла несколько мгновений, блаженно прикрыв глаза, затем взяла с тарелки хлеб, понюхала и положила назад:
– Ну, я побежала, – засуетилась она. – Да и вам пора. Ждут они. Ты, хозяйка, проводи-ка,
Когда хозяйка вернулась, проводив гостью, хозяин потребовал выходной костюм и хромовые сапоги, приказав и сыну с женой приодеться.
Дом Грековых стоял на той же улице и мало чем отличался от домов зажиточных слобожан. Разве что крашеными наличниками да тюлевыми занавесками. Хозяин дома полнокровный, статный мужчина с окладистой в проседь бородой и молодыми серо-голубыми глазами, сам встретил сватов на высоком крыльце и проводил в дом. Изнутри он выгодно отличался от домов слобожан. Полы были покрашены, на стенах висели ковры, да и мебель была не местных мастеров, легкая и изящная. Не топорная. И еще на стенах в рамках висели фотографии, новшество века, что было большой редкостью в домах слобожан.
Старший Воронов и глазом не повел, словно все это было ему не вновь, и сурово одернул жену, когда та, перекрестившись на образа, заохала и запричитала, громко удивляясь чистоте и диковинной обстановке. Хозяин пригласил гостей в ЗАЛУ к КРУГЛОМУ столу и крикнул, повернувшись к двери, ведущей в другую комнату:
– Лизонька, у нас гости!
В дверях сразу, словно стояла наготове, появилась полнотелая, дородная купчиха, розовощекая и круглолицая. Несмотря на полноту, она легкой походкой подошла к столу и низко поклонилась гостям:
– Добро пожаловать, гости дорогие, – ласково пропела она. – Как ваше здоровье, как дела?
Старший Воронов степенно поблагодарил, ответив, что все – слава Богу. Ее миловидное полное лицо осветилось улыбкой, вызвав у Петра острую тоску по Лениным губам. На некоторое время воцарилась гнетущая тишина. Все вдруг почувствовали себя неловко, и никто никак не мог начать разговор: хозяева не желали предвосхищать события, а гости не могли собраться с духом. Наконец Воронов старший, крякнув для собственной острастки, прервал затянувшееся молчание:
– Значит так, у вас товар, у нас купец. Вот хотим…
Но хозяин не дал ему договорить:
– Чего здесь из пустого в порожнее переливать. Нам известна причина вашего прихода. Ваша сваха – мастер своего дела. Мы тут с матерью обсудили и решили, что женихов хороших не так уж много, люди вы состоятельные, уважаемые. Да и дочь наша слишком долго выбирала, принца все своего ждала. В общем, спросим Леночку. Как она решит, так и будет, мы перечить не будем. И тут же, без всякой паузы крикнул:
– Ленушка!
Дочь, в отличие от матери, появилась не в раз. Прошло достаточно времени, прежде чем она вышла к гостям из той же двери, что и мать. Гости и родители все это время ожидания сидели в крайне напряженных позах и теперь дружно облегченно вздохнули. Елена, невысокая, но очень стройная, была одета в строгое, с высоким глухим воротом платье, на плечи накинут кружевной, вязаный платок. Как ни странно, но в этом строгом одеянии она выглядела гораздо моложе своих двадцати трех лет, словно девочка подросток, нарядившаяся в мамины наряды. У нее были отцовские, ясные глаза и прямой нос, от матери ей достались красиво вычерченные губы и пышные светло-русые волосы. Она была вызывающе красива. Такой ее очарованный Петр еще не видел. С гордостью собственника он посмотрел на родителей. Отец смотрел на Лену с откровенным восторгом, у матери был вид приговоренной к смерти и смирившейся со своей участью. Петру это стало неприятно, но любовь и желание, как известно, сильнее разума. Захлестнувшая его волна нежности была куда сильнее недовольства матери. Он вдруг обнаружил, что сидит с открытым от восхищения ртом, и понял, что выглядит откровенно глупо, но бороться со своими чувствами было выше его сил. Между тем хозяин ласково, но твердо взял дочь за руку.